Posted 20 июня 2004,, 20:00
Published 20 июня 2004,, 20:00
Modified 8 марта, 09:43
Updated 8 марта, 09:43
– Чем вы объясняете такое внимание Европы к Молдавии? Переориентацией страны с Востока на Запад?
– Да, у Кишинева сегодня четкий ориентир – Евросоюз. Но этот внешнеполитический вектор совпадает с российским. Вспомните раннего Путина и его высказывание о том, что евроинтеграция – приоритет для России. Затем ваш президент поставил задачу по вступлению в ВТО и, как мы видим, успешно ее решает. У России принципиально новые отношения с НАТО. Словом, мы движемся в одном направлении. Что касается Молдовы, которая всегда стремилась в цивилизованную Европу, то президент Воронин поставил в связи с этим конкретные задачи перед правительством и парламентом, в МИД даже создан специальный департамент. Все это убедило Европу в том, что новый курс – не просто лозунги.
– Раньше Кишинев убеждал в этом же Россию…
– Я не вижу четкой и последовательной политики России по отношению к странам СНГ. Назовите хоть один вопрос, который она бы решила с государствами Содружества.
– Вы считаете, что Россия сама отталкивает от себя своих сторонников?
– Можно и так сказать. Но Республика Молдова тем не менее входит в СНГ и не собирается из него выходить.
– После того как молдавский президент отказался в ноябре прошлого года подписать предложенный Москвой меморандум о нормализации отношений с Приднестровьем, в Кишиневе заговорили об охлаждении отношений с Россией. Сказалось ли это на настроениях электората компартии, в которой состоите и вы? Не секрет, что на выборах за вас голосовали во многом благодаря пророссийским лозунгам.
– Да, избиратели задают нам вопросы по этому поводу. А мы им объясняем, что в действительности произошло. Дело в том, что накануне подписания документа, о котором вы говорите, в нем неожиданно для нас появилась военная тематика.
– Говорят, речь шла о российской военной базе в Приднестровье.
– Речь шла о сохранении российского военного присутствия в регионе. Причем на длительное время. Такой вариант мы подписать не могли.
– Через полгода в Молдавии пройдут парламентские выборы. Рассчитываете ли вы на повторение успеха 2000 года, когда коммунисты получили абсолютное большинство?
– Тогда у нас не было админресурса, а теперь он есть. Так что голосов мы получим еще больше.
– По неофициальной статистике, из Молдавии на заработки за рубеж выехали около миллиона человек. Это больше четверти населения. Кто будет участвовать в выборах?
– Осенью в стране пройдет перепись, тогда и ответим. Но те наши граждане, что работают в Европе, придут в посольства и проголосуют за нас, так как в программе компартии прописано, что нашей главной стратегической задачей является интеграция в ЕС. После того как в него войдет Румыния, наши шансы возрастут. Молдова сможет получить статус страны – соседки ЕС, а это безвизовое передвижение наших граждан по странам Шенгенской группы. Пребывание молдаван, работающих в Италии и Португалии, будет узаконено, они получат социальную защиту. Увы, большинство наших граждан работают в России, и там они никак не защищены.
– Если ЕС выстроит с Молдавией особые отношения, возможностей для урегулирования приднестровского конфликта станет больше?
– Безусловно: ЕС не заинтересован, чтобы у его границ была проблемная территория. Европа за то, чтобы урегулировать приднестровский конфликт как можно быстрее. Поэтому к нам и приезжали все послы, аккредитованные в Вене.
– Раньше в Кишиневе утверждали, что ключи решения приднестровской проблемы в Москве.
– Но Путин ведь сказал, что влияние России на Приднестровье имеет предел…
– Возможно ли повторение в Приднестровье «аджарского сценария»?
– Скажу одно – если из Приднестровья уедет Смирнов (лидер Приднестровья. – Ред.), то все решится быстро.
– А если не решится, то в зону безопасности на Днестре, где сегодня несут службу российские миротворцы, войдут воинские подразделения ЕС?
– Почти все страны ЕС – члены НАТО. Вы предпочитаете, чтобы туда вошло НАТО?
– А разве НАТО может войти в Приднестровье?
– Нет. На это потребовалось бы согласие как Кишинева, так и Тирасполя. Что же касается военного присутствия в регионе – то это тема для отдельных переговоров.
Григорий Маракуца: «Аджарский сценарий у нас не пройдет»