Пираты Овечьих островов

Альберт Гор даже летел на конференцию в своеобразном «обезьяннике»: крошечном закутке, примыкающим к кабине пилотов и предназначенном для перевозки сертифицированных друзей человека – попугаев, собак, кошек и прочей живности. Другого пространства для изоляции звезды от прочих пассажиров на небольшом лайнере компании «Атлантик Эйруэйс», осуществляющей регулярное сообщение между Большой землей и Фарерскими островами, не оказалось.

Полет из Копенгагена на Фареры занимает два часа. Уже через 20 минут я обнаружил, что русских островитяне любят. Голова кружилась от дружелюбных подмигиваний простаков из глубин Атлантики, шутивших по поводу моей возможной связи с водкой Smirnoff, а бока болели от тычков попутчиков, подкреплявших пиханьем локтем свои остроумные реплики. К концу полета я уже знал об Овечьих островах (так переводится название Фарер) все необходимое. Дания, в состав которой архипелаг из 18 островов входит на правах автономии, – это коварный колонизатор, от которого необходимо избавиться, а Россия – друг, с которым Фареры имеют взаимовыгодный договор об обмене рыбными квотами аж с 1955 года.

«Зайди в наш музей! – толкал меня в бок сосед, мелкий предприниматель Эмиль Юнил Томсен, возвращавшийся из Германии «датским транзитом». – Там главная фотография – фарерцы, закатывающие в банки селедку для Советского Союза. Вот были времена! Ни одного хвоста себе не оставляли – все вам шло».

«У нас, знаешь, какие тралы? Лучшие в мире! Думаешь, где я их сейчас продал? У вас во Владивостоке!» – это заявление сделал другой местный бизнесмен, Эйстен Эльтор, сопроводив для доходчивости высказывание тычком в другой бок. Фарерцы, узнав, что в их ряды затесался журналист из России, патриотично пустили меня по рукам, явно надеясь таким образом дать новый стимул двусторонней торговле.

Оба моих собеседника оказались людьми из уважаемых семей. Первый вел свою родословную от главного героя Фарер Магнуса Хейнасона, обезглавленного в 1590 году датчанами за пиратство. Второй гордился кровной связью с другим легендарным персонажем – Нольсоеном Поллем, парусник которого, нагруженный зерном для голодающего архипелага, датчане потопили в 1806 году.

Впрочем, вскоре я обнаружил, что все фарерцы делятся на две группы. Представители одной считают себя родственниками знаменитого пирата, а другие – потомками менее воинственной жертвы датчан. Правы и те, и другие: в крошечном островном мирке с 50-тысячным населением все давно перероднились друг с другом, что констатируют даже генетики, безуспешно призывающие фарерцев к вливанию свежей крови (почти 1% жителей Овечьих островов страдает наследственными болезнями).

Что касается Альберта Гора, то он действительно поступил мудро, отказавшись от спонтанных съемок в интерьерах Торсхавнской конференции. Перед «Северным домом» (конгресс-центром, стилизованным под сарай викингов) на высоких флагштоках вились два стяга – звездно-полосатый американский и красный крест на белом поле – фарерский. Ниже скромно болтались маленькие флажки северных стран, в том числе датский. Красный крест на белом фоне символизирует китовую кровь, разлившуюся в океанской пене. Вот почему заморский гость не рискнул своей экологической карьерой, снявшись на фоне этого «пиратского» стяга. Столь же опасно было фотографироваться Гору вместе с прекрасной половиной местной элиты, блиставшей самыми изысканными нарядами. Сумочки и ремни из китовой и тюленьей кожи соперничали в великолепии с мокасинами, сшитыми из нежных шкурок юных нерпочек и моржат. Официальные фотографии были сделаны на наиболее политически-корректном фоне, представленном домиками, крытыми энергосберегающим дерном.

Послание Гора в Торсхавне повторяло содержание его документального фильма «Неприятная правда», за которую он получил «нобелевку»: парниковый эффект убивает планету, давайте срочно сокращать выбросы углекислого газа. Зал дружно аплодировал. Фарерские острова – одна из немногих стран западного мира, не подписавших Киотский протокол. 19 тонн выбросов углекислого газа на человека в год поставили Фареры на третье место в мире после США и Австралии по загрязнению планеты, но это обстоятельство в данном случае ничего не значило. Гор говорил об экологии, а островитяне думали о независимости.

Рыболовство составляет 95% экономики Фарер, но дела в отрасли идут все хуже и хуже. По данным местных морских биологов, численность трескового «стада» в водах архипелага – самая низкая за последние сто лет. Только в течение 2004–2006 годов уловы уменьшились в два раза. До сих пор Фареры «выплывали» за счет гигантских датских дотаций, составлявших в среднем около 30 тыс. евро в год на человека, но пепел загубленного датчанами национального героя стучит в коллективное островное сердце. К тому же роман «Барбара» – настольная книга любого фарерца – повествует о «датских злодеяниях» в ХIХ веке, о поставках гнилого мяса, запрете на внешнюю торговлю, языковых ограничениях и пр. В общем, под давлением истории Фареры вот уже несколько десятилетий пытаются отделиться. Копенгаген, в принципе, не против, но угрожает в течение четырех лет прекратить все дотации. И что делать островитянам, если треска из-за климатических изменений и регулярных нарушений квот на ее отлов исчезнет?

«70% нашего населения выступают за независимость, – рассказал «НИ» Трубьорн Якобсен, министр рыболовства и природных ресурсов Фарер, – нас останавливает лишь датская экономическая помощь. За несколько лет правительству удалось снизить ее с миллиарда датских крон в год до 600 тысяч, но надо свести все до нуля. Надо перестраивать рыболовство и искать другие источники доходов. После кризиса отрасли в 90-х мы ликвидировали большие океанские траулеры, отменили дотации, составлявшие 30–50% всех расходов рыбаков, сейчас будем еще раз сокращать квоты и количество судов. Наша задача – за пять лет встать на ноги и отказаться от датской помощи».

Большая политическая цель заставляет фарерцев, прежде считавших экологические организации и мировое «киотское» лобби своими главными врагами, «зеленеть» прямо на глазах. Местные газеты предупреждают, что от китового мяса стоит воздержаться из-за высокого содержания в нем вредных веществ (главная причина таких призывов – в стремлении предотвратить бойкоты фарерской рыбной продукции западными потребителями), а местная рыбная промышленность пытается перейти на фермерское разведение лосося и трески. Еще одним фундаментом независимости местной экономики может стать учреждение на архипелаге Трансатлантического института климатических исследований. Рядом – Гольфстрим, состояние которого отражает общие климатические изменения на планете. Этот институт может привлечь до тысячи студентов и ученых со всех стран мира, а деньги на его содержание должно дать мировое сообщество, перепуганное фильмом Альберта Гора и прочими наглядными свидетельствами приближения природной катастрофы.