Убойная страна

– Вы не первый раз в России. Что изменилось в нашей стране с начала 90-х в области СМИ?

– Тогда был колоссальный прорыв под лозунгом «Гласность и перестройка». Сейчас чувствуется усталость, вялость, иногда – разочарование. И мы видим растущее безразличие «маленького человека» к вопросам гласности. Это еще не ностальгия по прежним советским временам, но уход в сторону от проблем. Словом, настроения в обществе не самые благоприятные. Многие из тех, кто «делал» гласность, тоже чувствуют себя разочарованными, отодвинутыми на обочину. Но полемика, ведущаяся пусть только на страницах газет о новом Законе о печати, свидетельствует, что идея жива.

– Однако многие наши журналисты и морально, а иногда и физически ощущают, как свобода прессы становится все более ограниченной…

– Да, официально цензура в России запрещена. Но, по моим сведениям, власть использует иные рычаги воздействия. Например, манипуляции с арендной платой. С коммунистических времен большинство офисных помещений продолжает находиться в собственности государства, и арендная плата за офис зачастую определяется лояльностью редакции. В результате СМИ боятся публиковать критические материалы, чтобы не оказаться на улице. Определенные ограничения накладывают и собственники СМИ. Сейчас многими российскими газетами и телеканалами владеют нефтяные и газовые компании. Поэтому в них нет информации об ужасном экологическом состоянии регионов, где добывают нефть и газ. СМИ молчат, в то время как над целыми регионами страны нависла угроза экологических и техногенных катастроф. А если коррепондент расследует случай коррупции или незаконной приватизации, он рискует жизнью. По количеству убитых журналистов Россия занимает в мире второе место после Колумбии.

– Известно, что вы приехали в Россию еще и для того, чтобы обсудить с депутатами Госдумы готовящийся новый Закон о печати. Что-то в нем вызывает вашу озабоченность?

– Для этого нужно проанализировать текст законопроекта, которого у меня пока нет. Но я надеюсь его получить. Главное, чтобы закон базировался на принципах свободы вообще, свободы выражения мнений и ответственности за всестороннее информирование общества. Я надеюсь встретиться с депутатами Госдумы и, если они захотят меня выслушать, дать рекомендации.

– А если не захотят?

– Буду критиковать уже принятый закон.

– Что вы думаете о тех положениях Закона о выборах, которые наложили жесткие ограничения на освещение предвыборной кампании?

– Они не имеют ничего общего с Законом о печати, и я их категорически отвергаю. Я очень надеюсь, что коллеги, занимающиеся выборами, откажутся от их применения.

– Как вы оцениваете историю с закрытием и развалом творческих коллективов ТВ-6 и ТВС под предлогом «споров хозяйствующих субъектов»?

– Я против того, чтобы государство использовало финансовые трудности отдельных СМИ, чтобы заставить их замолчать. В конце концов есть много убыточных предприятий и в других областях российской экономики, их же не закрывают.

– Вы привезли с собой изданную под вашей эгидой на русском языке книгу «Дело «Шпигеля» о борьбе немецких журналистов в начале 60-х годов прошлого века за право писать вещи, не приятные правительству. Тогда правительство по обвинению в государственной измене посадило ведущих сотрудников журнала и его издателя Рудольфа Аугштайна. Протесты, прокатившиеся по всей стране, стали прорывом в борьбе за свободу прессы. По сведениям «НИ» эта книга еще даже не издана на языке оригинала. Это намек и напоминание об опасности для нас?

– Это намек и напоминание для всех. И русских, и немцев.