Posted 11 июля 2006,, 20:00

Published 11 июля 2006,, 20:00

Modified 8 марта, 09:05

Updated 8 марта, 09:05

Президент Центра Никсона (США) Дмитрий Саймс

Президент Центра Никсона (США) Дмитрий Саймс

11 июля 2006, 20:00
В субботу в Санкт-Петербурге открывается саммит «большой восьмерки». Председательство России в этом элитном клубе развитых стран мира изначально вызывало неоднозначную реакцию на Западе, особенно в США, где некоторые конгрессмены даже выступили с инициативой бойкота петербургской встречи. О нынешних российско-американс

– Среди вопросов, которые граждане России задавали недавно президенту России Владимиру Путину в ходе интернет-конференции, было много вопросов про США. И всегда Америка упоминалась в негативном плане. Как выстраивать нормальные отношения между Россией и США при таких настроениях? Ведь Интернет в России, как и во всем мире – это прежде всего молодежная среда.

– Это важный, очень сложный и объемный вопрос. Проблема в том, что идея партнерства между Россией и США не получила серьезной общественной поддержки. Точнее, такая поддержка некоторое время была, но только на протяжении относительно короткого периода в 1990-е годы. Но постепенно общественный энтузиазм по ряду причин пропал в обеих странах. И как вы правильно заметили, речь идет не только о старых, бедных и больных людях. Я думаю, что в России антиамериканские чувства характерны в первую очередь для более образованных, более динамичных, более уверенных в себе людей.

Между прочим, такое отношение к США встречается не только в России, но и в ряде других стран. Например, в Китае. Мы часто видим это в Европе. Я не знаю, в какой мере такие общественные настроения влияют на политику лидеров этих стран и какую роль играют местные СМИ в формировании антиамериканских настроений. Но, если говорить о России, то большая часть российских СМИ последние несколько лет говорили о Соединенных Штатах весьма негативно. Я не знаю, что бы произошло, если бы этот настрой изменился. Тогда, может быть, молодые люди, и не только молодые люди, думали бы об Америке по-другому.

– Но разве дело только в российских СМИ? Не кажется ли вам, что весомую роль сыграл поток часто совершенно надуманных обвинений в адрес России в американской прессе?

– Да, эта кампания в СМИ является серьезным фактором. У меня тоже есть большая озабоченность в связи с этим. В США кампании проводятся, разумеется, не по указаниям из Белого дома, здесь механизм формирования общественного мнения другой.

Однако если взять крупные СМИ, к примеру – «Вашингтон пост», у меня тоже сложилось впечатление, что освещение российских событий в них идет выборочное и тенденциозное. И я им об этом не раз прямо говорил. Хотя я думаю, дело все-таки не в кампаниях в СМИ. Все-таки главное дело в том, что у России и США объективно разные интересы и подходы.

В США исходили из того, что американцы одержали победу в «холодной войне» и Россия присоединится к Западу, возглавляемому Вашингтоном, на западных же условиях, сохраняя, разумеется, свою самобытность, споря по каким-то вопросам, не следуя слепо американской модели, но все-таки на условиях Запада. Этого не произошло. С приходом к власти Владимира Путина и вслед за колоссальным повышением цен на нефть российский истеблишмент все увереннее говорит о том, что у России своя историческая миссия, своя цивилизация, свои интересы, и если кого-то где-то это не устраивает... Ну, что поделаешь. Это «напрягает» многих американцев.

Ну а в российском случае я могу не говорить, сколько от Америки всего ожидали, сколько ожидали от реформ. В России у многих было наивное ощущение, что пусть Советский Союз развалится, пусть Россия перестанет быть сверхдержавой, будет просить бесконечные займы и бесконечные технические советы, но случится другое. Перестав быть «империей зла», она вдруг по мановению волшебной палочки превратится в «великую державу добра».

Но так не бывает. С Советским Союзом считались не потому, что восхищались его достижениями, а потому что – давайте называть вещи своими именами, – потому что там были ракеты, потому что там были огромные танковые армии, потому что поддерживали национально-освободительные движения, потому что была «страшная, зловещая империя». А когда эта империя развалилась, то к России потеряли интерес. А когда вдруг она начала поднимать голову, причем делать это не всегда самым деликатным образом, то это вызвало ту реакцию в Соединенных Штатах, которая имеет место. Так что это не очень хороший процесс взаимного разочарования. Оно тем более глубоко и обостренно, чем большие иллюзии были в 1990-е годы. А там, где иллюзии, там часто приходит и разочарование.

– Что же в таких условиях ожидать от саммита «восьмерки»? Как, по-вашему, он повлияет на дальнейшие отношения России и США?

– По моему мнению, и с той, и с другой стороны в целом происходит падение ожиданий насчет того, что «восьмерка» может достичь стратегических результатов. Но одновременно те в США, кто настаивал на исключении России из «восьмерки» или на отказе от проведения саммита, конечно, понимают теперь, что этого не произойдет. И теперь у всех свои задачи. Перед президентом США Джорджем Бушем и его ближайшими советниками, как мне кажется, стоят задачи двух уровней. Первое, не допустить, чтобы был нанесен дальнейший ущерб российско-американскому партнерству. Если вы посмотрите на то, что происходит с Ираном, что происходит с Северной Кореей, то очевидно, что это партнерство в интересах Соединенных Штатах. Но, с другой стороны, с учетом того, что 2006 год – год выборов в конгресс, президенту не хотелось бы, чтобы против него разыграли российскую карту, напомнив ему о его былых нереалистических ожиданиях в отношении Владимира Путина.

Поэтому президент США, как мне кажется, будет стремиться к конкретным результатам, понимая, что они скорее всего не будут глобальными, но, по крайней мере, может быть продвижение вперед по линии Ирана и Северной Кореи. Вместе с тем Буш не захочет показывать какую-то повышенную близость к Путину, чтобы этой демонстрацией близости не могли воспользоваться демократы и другие его критики в Соединенных Штатах. Я думаю, это причина, по которой администрация США не хочет проводить совместную пресс-конференцию двух президентов.

– То есть фактически все останется на том же изменчивом и зыбком тактическом уровне. А что в дальнейшем?

– На том же уровне отношения не останутся. Если произойдет сближение, если нам удастся достичь каких-то результатов по Корее и Ирану, то динамика внутри администрации и в Америке в целом изменится в плане большего упора на партнерство. А если окажется, что все разговоры ни к чему не ведут и президенту нечего показать в качестве результата своих особых отношений с Путиным, то тогда, мне кажется, в российско-американских отношениях произойдет дальнейший откат. Так или иначе, какое-то движение будет.

– Но если для Соединенных Штатов Иран и Северная Корея – главный приоритет, то для России аналогичный приоритет Украина. Ситуация в этой стране меняется. Новая коалиция выдвинула в премьер-министры Виктора Януковича. Таким образом Янукович становится на Украине фигурой номер один. С учетом времени и «графика событий» вам не кажется, что эти события могут быть продуктом некоего размена, предметом каких-то договоренностей между Россией и США?

– Я думаю, мы все должны быть реалистичны. Соединенные Штаты предпочитают не Януковича. А Россия предпочитает не Тимошенко. Мы это все понимаем, и это должно быть отправной точкой в любой честной дискуссии по этому поводу. Вопрос дальше состоит в том, что по этому поводу будут делать. Мне люди в администрации (Джорджа Буша. – «НИ»), занимающие серьезные посты, говорили, что если бы путем честных выборов пришел Янукович, то Америка могла бы с этим жить и что Америка в это активно бы не вмешивалась. Но это не единственная точка зрения в администрации. Есть весьма влиятельные силы – это и украинские эмигрантские организации, это и Freedom House, и многие другие, – и они имеют своих союзников в администрации, для которых важен не только политический процесс в Украине, но и его результат. И вот именно это я, кстати, имел в виду, когда говорил о динамике внутри администрации. Поэтому-то и важно, чтобы президент, государственный секретарь и советник по национальной безопасности могли реально говорить, что партнерство с Россией приносит серьезные и конкретные результаты. Тогда им было бы проще успокаивать каких-то людей в своей администрации и даже в конгрессе, которым очень бы хотелось обеспечить другой результат украинских политических событий.

Американцы – люди, которые любят настаивать на своем. Но, это люди, которые достаточно искренни, когда говорят о демократии. США примирились и признали легитимными выборы ХАМАС. Не политику ХАМАС, разумеется, а победу этого движения среди избирателей. Поэтому, я думаю, они тем более примирятся и с Янковичем, если все будет происходить в рамках демократического процесса.

Но тут два момента. Важно, чтобы то, что происходит на Украине, выглядело бы как результат внутриукраинской ситуации, а не как результат давления со стороны. А второе – было бы очень полезно, чтобы президент Буш мог сказать: «Друзья, мы очень тесно работаем с президентом Путиным по очень многим вопросам. Он объяснил мне свою позицию по Украине и обещал мне не вмешиваться, а я ему как нашему очень хорошему и надежному партнеру тоже обещал, что мы тоже вмешиваться не будем». При этом мы все понимаем, что речь идет не о каком-то циничном сговоре двух империй, а очень деликатной и эмоциональной ситуации. Когда есть реальное партнерство, государства и руководители более склонны верить друг другу и, если хотите, защищать друг друга. Это нормальный факт жизни.

– Получается, что доверие – реальная сила в политике?

– Вы знаете, это очень сложная проблема. Я уже говорил вначале, это серьезная внешнеполитическая проблема для Соединенных Штатов. Я вот что хочу сказать. Когда какое-то одно государство становится единственной сверхдержавой, это вызывает раздражение. Особенно в больших странах со своими традициями, своими интересами и своей гордостью. Конечно, Америке нужно с этим считаться. И неплохо было бы считаться больше, чем считались до сих пор.


«Чем больше двойных, тройных стандартов, тем лучше»

"