Бунт спальных окраин

Подавляющее большинство комментаторов этих событий как в самой Франции, так и за рубежом, грешат односторонностью. Вот основные из заблуждений. Считается, например, что беспорядки вызваны социальным неравенством между коренными жителями Франции и иммигрантами, которые лишены нормальных условий жизни и страдают от безработицы. Это не так. Франция с 60-х годов проводит целенаправленную политику по ассимиляции и социальной защите иммигрантов. Районы, где они проживают, получают дополнительные субсидии от государства для строительства первоклассных культурных и спортивных центров. Старые дома сносятся и заменяются новыми только по той причине, что современные проекты учитывают последние достижения психологии и создают у жителей более добродушное настроение. Французские проблемные кварталы, построенные 15 лет назад, выглядят гораздо лучше, чем современные московские новостройки, где никто пока не собирается поджигать припаркованные у подъезда автомашины.

Последние 10 лет во Франции много делается по созданию дополнительных рабочих мест. Вводятся гласные и негласные квоты на прием на работу в муниципальные и государственные органы выходцев из французской Африки. По сути, здесь Франция пошла по примеру СССР, где существовала подобная практика льготного принятия в вузы жителей союзных республик. Сегодня гражданин Франции, допустим, марокканского происхождения, имеет гораздо больше шансов устроиться на работу, чем коренной француз. Однако мало кому эта работа нужна, ведь можно нормально существовать и на социальное пособие, а если хочется больше денег, то их гораздо проще заработать более распространенными в населенных иммигрантами кварталах видами деятельности, такими, как грабеж, разбой, нападения на инкассаторов, торговля наркотиками.

Следующее заблуждение состоит в предположении, что беспорядки имеют религиозную почву. На самом деле, несмотря на то что большая часть участвующей в беспорядках молодежи причисляет себя к мусульманам, на практике она таковой не является. Никто из молодых бунтарей не выполняет минимальных требований, предъявляемых верующему, о религии они вспоминают только тогда, когда их арестовывает полиция. Эти молодые люди прекрасно понимают, что религиозная окраска сразу переводит их из разряда хулиганов в ранг борцов за защиту прав человека. В Европе это различие значит очень много.

Неверно и утверждение многих СМИ о том, что мигранты живут только в нескольких районах страны. Для того чтобы обычному россиянину стало понятно, что такое гетто или «чувствительные» районы, как их аккуратно называют французские политики, скажу, что это аналог отечественных спальных районов. Теперь представьте количество спальных районов в России – и вы получите картину «предместий Парижа», охваченных беспорядками. Картина удручающая, не так ли? Естественно, возникает вопрос: почему же ведущая европейская страна не может навести порядок на своей территории?

Где кончается Европа

Ответ найти несложно. Если сравнить опять же с Россией, то во Франции количество полицейских на душу населения в несколько раз меньше, чем у нас милиционеров. Как часто мы сталкиваемся с ситуациями, когда милиции нет там, где она нужна. Умножьте это как минимум на 5, и вы поймете, что французская полиция просто физически не может дать достаточное «покрытие» территории. Далее, французская полиция не обучена и не нацелена на то, чтобы задерживать участников и зачинщиков беспорядков. Они привыкли к беспорядкам «европейским», когда колонна демонстрантов пытается прорваться, допустим, к зданию мэрии, чтобы выдвинуть там свои требования. С ними можно вести переговоры, можно перекрыть улицу и т.д. При этом обе стороны выражают свое мнение по поводу какого-либо вопроса. Демонстранты – через стычки с полицией, а власть – через решение идти или не идти на переговоры.

И французы безумно гордятся тем, что со времен Великой французской революции они выработали идеальную, как им казалось, форму дозволенных массовых беспорядков. Но современные французские демонстранты действуют абсолютно по-другому. Они ничего не требуют и не устраивают массовых шествий. Они просто ведут партизанскую войну против всех признаков государства, которые попадаются им на глаза – от полицейских комиссариатов до детских садов и общественного транспорта.

Поэтому полиция, которая по привычке просто перекрывает улицу, никак не мешает хулиганам перейти на другую улицу и бросить бутылку с «коктейлем Молотова» не в лицей, а в синагогу. А устаревшее законодательство практически не позволяет силам правопорядка применять силу иначе, как если «они не могут иным способом удержать место, на котором находятся». Да их с этого места никто силой и не собирается выталкивать! Бросать камни в полицейских с расстояния в 15 метров гораздо эффективнее и при этом вероятность быть арестованным, как показывает практика, не намного выше вероятности того, что тебе на голову упадет кирпич. Поэтому зачинщики беспорядков продолжают оставаться безнаказанными.

Но даже если их задержат, для типичного французского подростка это не страшно. Прежде всего французское законодательство настроено очень мягко по отношению к несовершеннолетним и молодежи. Поэтому наказание будет небольшим. Да и тюремное заключение не изменит образ жизни молодого хулигана. На свободе он ничего не делает, а круглые сутки стоит на улице и курит в приятном обществе. Точно тем же он будет заниматься и в тюрьме. К тому же «отсидка» дает нужные и полезные связи и знакомства, например, с наркодилерами. Ведь ни для кого не секрет, что именно торговля наркотиками дает основной заработок той части французской молодежи, которая сегодня поджигает Францию.

«Черные деньги» французской политики

Важный момент – наличие очагов напряженности устраивает все ведущие французские партии. Левые пытаются взять бедные окраины под свое крыло и регулярно получают на выборах голоса людей, которые фактически покупаются на обещанное увеличение социальных пособий – ведь лишняя пара сотен евро не помешает даже хулигану. А правые позиционируют себя как поборников укрепления безопасности страны. Именно благодаря грамотному использованию этого лозунга вопреки всем опросам общественного мнения и расчетам политологов в настоящий момент президентом Французской Республики является Жак Ширак.

Более того, неспроста последние пятьдесят лет основные финансовые потоки, выделяемые государством на снятие напряженности в трудных кварталах, направляются на уже упомянутый мной выше снос старых домов и постройку новых, более красивых. Да, конечно, лучшие условия жизни должны показать малолетним хулиганам, что государство помнит и заботится о них. Но есть и более банальное объяснение. Во Франции, как и в России, да и во всем мире, строительство является сферой, в которой проще всего получить «черные» деньги. Чуть ли не большая часть теневого финансирования французских политических партий представляет собой именно деньги, заработанные на таком строительстве. Контролируют эти средства мэры городов. Учитывая, что посты мэров примерно поровну распределены между двумя главными партиями, получается, что ни одна из них не будет бороться за реальное разрешение ситуации, в противном случае она срубит финансовый сук, на котором сидит. И французы продолжают строить те самые кварталы, в которые потом не могут попасть даже с полицейским эскортом.

Табу политкорректности

Ну и, наверное, самая главная причина того, что мы сегодня наблюдаем, – менталитет иммигрантов. За свою историю Франция приняла огромное количество приезжих, однако стоит отметить, что проблемы возникли только с представителями мусульманской Африки. Огромное количество поляков, русских, венгров и других национальностей Восточной Европы, выполнявших роль поставщиков рабочей силы в конце ХIХ – начале ХХ века, уже во втором поколении совершенно ассимилировалось.

Евреи, армяне и ливанцы ассимилируются гораздо медленнее, но зато они составляют едва ли не самую добропорядочную часть населения, именно из них во многом состоит экономическая и культурная элита страны. Китайцы и вьетнамцы настолько скрытны, что об их делах никто ничего не знает. В огромнейшем китайском квартале Парижа, согласно статистике, практически не фиксируется смертей. Один-два умерших в год – рекордные цифры. Не потому, что там никто не умирает, просто документы умершего передаются кому-то из живых, есть даже очередь на такие паспорта. Криминалитет там существует, но о нем никто ничего не знает, так как он касается только своих.

Отдельная категория – выходцы из мусульманской Африки. Если вы думаете, что во Франции, которая пятьдесят лет безуспешно пытается ассимилировать приезжих из Алжира, Туниса и Марокко, этот вопрос давно изучен, то ошибаетесь. Во Франции все разговоры на эту тему – страшное табу. Лично мне совершенно непонятно почему, ведь словосочетание «иной менталитет» не означает, что человек другой национальности и воспитанный в другом культурном обществе плохой. Он не плохой и не хороший, он просто другой. Однако во Франции, если вы заговорите об этом, вас сразу же обвинят в фашизме и разжигании межнациональной розни. Мои наблюдения показали, что на самом деле об этом говорят все, но только шепотом и в кругу близких людей. Удивительно, но на родине Декларации прав человека действительно существует негласная цензура! Единственный, кто отваживается говорить об этом открыто, – лидер местных националистов Ле Пен. Именно поэтому он на последних президентских выборах занял второе место. Все французские газеты после этого события в течение месяца выходили с заголовками «Кто же проголосовал за Ле Пена?». Не нашли.


Грозят ли России волнения иммигрантов, подобные тем, что захлестнули Европу