Дублинский синдром

Во французском языке слово «авантюра» не обязательно имеет негативный оттенок и скорее означает движение по неизведанному пути. Глава МИД Франции Кушнер, конечно, это имел в виду, причем в положительном смысле. Тем не менее его стране выпало одно из самых трудных в истории ЕС председательских полугодий. После того как ирландцы на референдуме отвергли Лиссабонский договор, призванный сделать расширенный ЕС более управляемым, строительство союза поразил очередной глубокий кризис. Две недели назад на саммите в Брюсселе лидеры 27 стран решили разработать некий «консолидированный документ», а затем провести в Ирландии новый плебисцит и поставить на нем вопрос так, чтобы отказ от ратификации означал бы выход из ЕС. А этого ирландцы не хотят.

Еще при составлении проекта договора год назад на саммите в Брюсселе проявились слабые звенья. Польский президент Лех Качинский грозил наложить вето и смирился, только выторговав оговорки об особых «суверенных правах» своей страны. Но результат ирландского референдума дал новый повод евроскептикам. Премьер-министр Польши Дональд Туск предупредил коллег по ЕС, что от Качинского можно ожидать отказа от подписи под договором, который уже ратифицирован сеймом. Так и случилось. Президент в беседе с журналистами сказал, что действительно воздержится от подписи под договором, который уже ратифицирован сеймом, так как после ирландского референдума «это теряет смысл».

Ожидаемым было и поведение Чехии, где «проевропейское» правительство тоже противостоит «евроскептику» – президенту Вацлаву Клаусу. Судьба ратификации Лиссабонского договора в Чехии зависит от решения конституционного суда.

Откуда в Брюсселе и Париже меньше всего ждали подвоха, так это из Германии. Там и канцлер Ангела Меркель вместе со своим правительством, и большинство бундестага, и большая часть оппозиции за Лиссабонский договор. Он легко прошел ратификацию в бундестаге, но вот федеральный президент Хорст Кёлер заявил в понедельник, что тоже не утвердит ратификацию до решения конституционного суда ФРГ. Мол, есть обращения граждан и организаций, которые ставят под сомнение его целесообразность, и президент поступит так, как решит высшая юридическая инстанция.

В Евросоюзе обычно воздерживаются от скоропалительной реакции на новые обстоятельства. Во вторник, как и планировалось, прошла церемония у Триумфальной арки в Париже по случаю начала французского председательства. Еврокомиссия в полном составе была на ужине у Саркози в Елисейском дворце. Французский президент заявил, что Лиссабонский договор должен вступить в силу не позднее выборов в Европарламент, которые состоятся в июне 2009 года. Для победы над скептиками он призвал «глубоко изменить нынешнюю манеру строительства Евросоюза». По его словам, «от (объединенной. – «НИ») Европы ожидают, что она защитит европейцев от рисков, порождаемых глобализацией, а этого пока не получается». В программе главы Франции четыре приоритета: пакет мер по энергетике и изменению климата, общий пакт об иммиграции, совершенствование оборонной и сельскохозяйственной политики ЕС.

В экспертных кругах в Брюсселе кризис считают серьезным, но не смертельным. Рано или поздно реформу ЕС придется проводить, а покидать союз ни ирландцы, ни поляки, ни даже чехи не собираются. «Я не вижу, как проблема ратификации Лиссабонского договора может повлиять на отношения ЕС с Россией, – сказал «НИ» ведущий научный сотрудник брюссельского Центра европейских политических исследований и бывший посол Еврокомиссии в Москве Майкл Эмерсон. – Хотя некоторые российские СМИ уделяют ей больше внимания, чем наши, и опять пишут о «развале Евросоюза». Видимо, по старой поговорке: «Счастье, когда у соседа изба сгорела».