Ирина Привалова

– Такое впечатление, что вам все под силу. Даже возраст не останавливает?

– Пока мне мои 38 не помеха. Легкая атлетика знает и другие примеры. Той же Мерлин Отти, например, 47. И ничего, бегает… Я чувствую в себе достаточно силы, иначе не стала бы пытаться все снова начинать. Сейчас женщины вообще все дольше и дольше в спорте задерживаются. Раньше к 25 годам высших результатов достигали, и все. Не так хорошо медицина была развита, восстановление. Сегодня же это все на высоком уровне делается, что позволяет дольше форму хорошую держать. Ну, и плюс еще накопленный опыт.

– И спорт не отпускает…

– Привычка уже, наверное, выработалась тренироваться. Привычка, которая нравится. Вот просто нравится, и все. Когда после родов я на дорожку вышла, поняла, как соскучилась. Во время беременности все эти девять месяцев вынужденного отдыха очень тяжело было. Ожидание, напряжение, потом все время рядом с ребенком приходилось быть… А начала в манеж приезжать – все-таки какое-то разнообразие. Для меня это было в радость.

– Никогда не было желания всерьез журналистикой заняться? Вы же журфак МГУ заканчивали.

– Я всегда понимала, насколько это тяжелая профессия. Мне кажется, бегать легче. В журналистике ты себе не принадлежишь. Постоянно в каком-то напряжении находишься, всегда подгоняет время, с людьми, бывает, общаться не просто – всегда приходится упрашивать. Кто-то ведь с удовольствием на интервью идет, а кто-то, сами знаете, не очень…

– Поэтому вы в интервью практически никогда не отказываете?

– Да, я всегда к этому с трепетом отношусь. Но вот сама бы, наверное, не смогла. Плюс ко всему нужно иметь талант и время для того, чтобы совершенствоваться. А просто так этим заниматься, потому что ты бегал и у тебя имя есть… Не для моего характера.

– У вас сын уже достаточно взрослый (сын Ирины от первого брака студент третьего курса экономического факультета МГУ) и две дочери. Желание иметь такую большую семью когда появилось?

– Всегда было. В детстве бабушка спрашивала меня: «Ну, сколько у тебя детей будет?» Я почему-то всегда отвечала: шестеро. Все смеялись. Теперь мне об этом напоминают и спрашивают: «Ну, ты, надеемся, все уже?»

– Ну а вы?

– Кто знает, как повернется судьба… Вот рождение второй дочки Кати не было запланированным шагом. Если Машу мы планировали, ждали, то Катя – подарок. А от таких подарков в таком возрасте, мне кажется, не отказываются. Это по молодости можно, наверное, глупость сделать.

– Сегодня муж только вас тренирует?

– Почему? У него группа, студенты. Он же по-прежнему преподавателем на кафедре физвоспитания МГУ работает.

– Когда, возвращаясь, спортсмен настраивается еще раз пройти все круги ада, он себе цели большие ставит. Или это не так?

– Сначала цель – восстановиться. А дальше… Хочешь насмешить Бога – расскажи о своих планах. Опыт подсказывает, что когда наговоришь много, потом ничего не получается. Поэтому, что я могу сейчас сказать? Бегать буду спринт. Его восстановить быстрее и проще. Более длинные дистанции требуют очень долгой кропотливой работы и огромных физических затрат, которых я, наверное, уже не потяну. В этом году участвовать в крупных стартах, где бы требовалась максимальная отдача, не планирую. Сейчас главное – травму не получить, чтобы к олимпийскому сезону выйти на привычный уровень результатов.

– Еще иногда говорят, что возвращаются потому, что не могут найти себя в обычной жизни. Боятся… Да и прежние победы по ночам снятся...

– Не знаю, мне кажется, что когда семья такая большая, всегда есть куда уйти. Уже не так страшно. Тем более легкая атлетика – такой вид спорта, где все зависит только от тебя, а не от судей. Не важно – нравишься ты кому-то или нет. Бывает, пробежал сегодня лучше, чем на прошлой тренировке, – уже достижение, уже настроение хорошее. Каждый свое ищет. А если о победах вспоминать…. Мои где-то там, далеко. После операции, после рождения дочерей все это забыто, уходит. Журналисты не дают забыть. А ты пытаешься на тренировке вспомнить какие-то те ощущения мышечные... Не знаю, может, и не выйду я на тот уровень, на котором когда-то бежала, с мировым рекордом, но хотя бы для себя попробовать должна. Как бы то ни было, мне все равно уже комфортно.

– Вам, кажется, предложение и в бобслее себя попробовать делали?

– Да, вполне серьезно, на довольно высоком уровне, стать разгоняющей предлагали. Я даже с интересом этапы Кубка мира смотреть стала. Но пока я все-таки в легкой атлетике остаюсь.

– А в политику пойти? Посмотрите, сколько спортсменов сейчас так поступают...

– Нет, у меня для этого слишком большая семья. Политика – она везде политика, пусть и спортивная. А я так растрачиваю себя на тренировках и дома, что мне времени на все не хватает. Хорошо, если в театр на детский спектакль сходишь, в цирк вырвешься… А хочется ведь еще и просто книжку почитать.

– Кстати, домашнее хозяйство вести вам помогают?

– Да, чтобы на меня все взвалили – такого никогда не было. Но есть ведь масса вещей, которые только ты сама должна сделать.

– Пока вас не было в спорте, легкую атлетику большие допинговые скандалы потрясли…

– Думаю, что проблему допинга в спорте трудно решить, практически не возможно. Медицина идет вперед, поэтому борьба с ветряными мельницами получается. С другой стороны, допинг-контроль обязательно нужен. Хотя бы для того, чтобы молодые спортсмены препараты особенно вредные для здоровья не принимали. Сейчас хоть какой-то сдерживающий фактор есть. А на самом деле хороший тренер – это тоже своего рода допинг. Даже хорошее грамотное питание может быть допингом. В африканских странах, например, условия не то, что в Америке. Однако ж побеждают…

– Хороший тренер – тоже допинг, здорово сказано. А если он еще и муж, труднее или легче тренироваться?

– Мне легко. Когда слышу от таких же, как мы, что-то типа: мы дома рабочие проблемы не обсуждаем, о спорте не разговариваем, удивляюсь. Не понимаю, как не разговаривать? Наоборот, если проблема возникла, ее тут же и обсудить можно, и результат какой-то посмотреть, динамику свою, статистику… Все под рукой. А главное – ты под контролем. Муж ведь за тобой наблюдает, чувствует, в каком состоянии, настроении находишься. Мне кажется, если бы мы в разные стороны с Володей разъезжались, многое бы у нас не получилось.