Posted 26 августа 2004,, 20:00

Published 26 августа 2004,, 20:00

Modified 8 марта, 02:21

Updated 8 марта, 02:21

Дмитрий Носов

Дмитрий Носов

26 августа 2004, 20:00
Пять минут схватки за бронзовую медаль Олимпийских игр стали для нашего дзюдоиста Дмитрия Носова тяжелейшим испытанием. Со сломанной рукой он вышел на поединок с азербайджанцем Мехманом Азизовым и победил. Победил, несмотря на то, что судьи не делали ему никаких снисхождений. Зная о тяжелой травме, они давали ему преду

Страна встретила своего героя своеобразно. Сначала в аэропорту были полагающиеся в таких случаях поздравления и почести от родных, друзей, тренеров и товарищей по школе «Самбо-70». А на следующий день у Носова украли мобильный телефон.

– Ничего страшного, все в жизни бывает, – не унывает Дима. – Тем более что директор нашей школы «Самбо-70» Ренат Лайшев сразу же подарил мне новый телефон, за что ему хочу сказать большое спасибо.

– Неужели злоумышленники не узнали нового героя России?

– Да какой я герой? Хотя на улице люди подходят, поздравляют. Правда, в основном меня вычисляют по форме сборной России и гипсу на руке. Но все равно приятно.

– Вы лишь несколько дней побыли в Москве и теперь вновь летите в Афины. Зачем?

– Хочу попасть на закрытие Игр да за ребят наших, тех, кто продолжает выступать, поболеть. Пообщаться с Лешей Немовым, Сашей Москаленко, Алиной Кабаевой, с которой мы давно уже знакомы.

– В Москву вы приезжали, чтобы пройти обследование. Так что же в итоге с вашей многострадальной рукой?

– Перелом. Да еще от кости откололся небольшой кусочек. Диагностировали также надрыв связок и разрыв капсулы локтевого сустава. Недели две придется с гипсом отходить. Лечить же меня будет знаменитый спортивный врач Анатолий Орлецкий. Кстати, он сейчас тоже в Афинах. Я вот поговорю с вами, и буду печь кекс, повезу его в Грецию, чтобы доктора угостить.

– Удивительное сочетание – дзюдоист и кухонная плита!

– Обожаю готовить. Признаться, это и есть мое главное хобби. Особенно удается мне выпечка – торты, кексы. Суши могу запросто приготовить, роллы, сациви. Мне нравится и сам процесс приготовления, и то, что своей стряпней доставляю людям удовольствие. Да и сам я, честно говоря, покушать люблю. Раньше столько ел, что нашим тяжеловесам и не снилось. И на моем весе это нисколько не сказывалось. Куда все уходило – неизвестно. Сейчас, правда, приходится себя немного ограничивать, потому что нужно за весом следить. После шести вечера ничего сладкого, никаких десертов не ем.

– Теперь о кулинарных способностях и пристрастиях дзюдоиста Носова все известно. Давайте вернемся к олимпийскому турниру. Как вы думаете, травмы в той полуфинальной схватке с греческим борцом можно было избежать?

– Эх, знал бы, где упасть, соломки бы постелил. Может быть, все дело в том, что плохо размялся. Обычно перерыв между схватками составляет часа полтора. За это время не остынешь, да и настрой на борьбу сохраняешь, готовишься. Перед полуфиналом же была трехчасовая пауза, да и размяться мне было не с кем. Хорошо, Женя Станев приехал, помог, но ведь он в категории до 60 килограммов выступает. Сами понимаете, в такой ситуации было тяжело как следует разогреться. К тому же пропустил один за все свои схватки захват. Чтобы выправить ситуацию, пришлось падать на руку. Вот она и не выдержала.

– Испугались, когда рука хрустнула?

– Первая мысль была о том, что проиграл и упустил «золото». Оно ведь было так близко, и тут на тебе... Потом мне было очень плохо. До такой степени, что не мог сам с татами подняться. Правда, когда появились носилки, подумал, что не нога же у меня сломана. Сам пойду. Уже в раздевалке настроился на борьбу за «бронзу». Понимал ведь, что Олимпиада раз в четыре года, и будет ли еще одна в моей жизни – неизвестно.

– Как же вы боролись с одной-то рукой?

– Решил, что пойду до конца. Буду ползти, цепляться зубами, сделаю все возможное, чтобы выиграть «бронзу». Я ведь даже не четыре года готовился к Олимпиаде – всю жизнь. Мечтал, что когда-нибудь смогу выступить на Играх. Потом бы ни за что не простил бы себе того, что у меня была возможность выиграть медаль, а я этим не воспользовался. Да и не впервой мне бороться с травмой. В 2000 году на чемпионате России среди молодежи выступал со сломанным ребром. Да это еще что! Однажды мой тренер Павел Фунтиков вышел на татами с оторванным бицепсом. Представляете? У него же рука вообще не двигалась! Такая вот получается преемственность поколений – он с травмой, я с травмой. И не мог я подвести своего тренера. Ни его, ни школу свою «Самбо-70», где за меня все болели, переживали. Здорово, что смог показать мальчишкам, что в жизни нет ничего невозможного. Хочу, кстати, отдать должное сопернику. Азизов не пытался воспользоваться тем, что у меня болела рука. Мы просто боролись. Между прочим, тот бросок, который принес мне в итоге победу, судьи оценили не по полной программе, хотя азербайджанец, это все видели, упал на обе лопатки. Но вместо «иппон» мне дали только «вазари». Хотя в тот момент я про себя умолял арбитра дать мне чистую победу. Ведь все видели, как мне тяжело, но... Пришлось бороться дальше, и я все-таки победил.

– Вы сами-то сразу поверили в то, что сотворили?

– В первые мгновения после окончания схватки в моей душе все чувства перемешались. Был одновременно счастлив и расстроен тем, что не смог выиграть «золото».

– Но на этом ваши мучения не закончились. Был ведь еще допинг-контроль...

– Да, меня сразу же прихватили, повели сдавать анализы. Доктор наш сказал, что в жизни ничего подобного не видел. Настоящее шоу! Ведь не верил никто, что без всяких допингов я смог с такой травмой бороться и победить. Меня два раза обыскивали, боялись, что пробы могу подменить. Заставили снять всю одежду. Потом еще стояли и смотрели. Вдруг я, как старик Хоттабыч, из воздуха еще одну пробирку себе достану.

– Вы впервые выступали на Олимпийских играх? Произвели они на вас впечатление?

– В олимпийской деревне мне, например, совсем не понравилось. Такое ощущение, что попал в пустыню, которую только-только застроили коттеджами, а убрать мусор за собой едва успели. Представляете, деревья высотой в метр, и на каждом, без преувеличения, по три листочка. Невеселое зрелище. Жили мы в тех самых коттеджах, в двухместных и трехместных номерах с минимумом удобств. Ванна и туалет одни на этаж. Так же как и телевизор. В деревне организаторы не устраивали никаких развлечений, никаких мероприятий для того, чтобы спортсмены могли чуть расслабиться, отдохнуть. Тоска! Да и кормили нас так себе. Я гораздо лучше готовлю. В общем, греческим приемом я не доволен.

– Ну а как насчет всеобщего спортивного братства?

– Саша Москаленко рассказывал, что в Сиднее все было по-другому. Вообще вся обстановка четыре года назад в Австралии была гораздо доброжелательнее. Все олимпийцы жили одной семьей. Здесь же скажешь кому-то привет, а от тебя в сторону шарахаются. К тому же весь этот беспредел по отношению к нашим спортсменам все нервы вымотал. Не было в Афинах чувства праздника, чем обычно и славятся Олимпийские игры. Кругом только одни ограничения и колючая проволока, словно на военной базе. По своей аккредитации я мог ходить только в зал дзюдо и в деревню. Больше никуда! В общем, в Москве на Всемирных юношеских играх в 1998 году, где я выиграл турнир самбистов, мне понравилось гораздо больше.

– Олимпиада близится к концу, теперь самое время подумать об отдыхе. Наверное, куда-нибудь к морю отправитесь?

– Понятия не имею. Ведь я сейчас сам себе не принадлежу. Растаскивают на части – встречи, интервью. К тому же я сотрудник ГУВД. Начальство со мной хочет встретиться. Говорят, собираются мне внеочередное звание присвоить – старший лейтенант.

– Из Кремля вам еще не звонили?

– Нет. Сомневаюсь, что там до меня кому-то есть дело. Хотя, признаюсь, с Владимиром Путиным хотелось бы встретиться.

– Глядишь, он вас и орденом наградит. Мужества!

– Меня? За что? Чего я такого особенного сделал?

"