Вячеслав Екимов

– Как самочувствие, Вячеслав?

– Спасибо. Боли уже не чувствую. Но врачи говорят, что это ощущение обманчиво. Одно неловкое движение, и позвоночник может «полететь». Потому осторожничаю, хожу и сплю в корсете, вчера вот купил ортопедический матрас…

– А настроение?

– Как вам сказать… Отчаяния, депрессии нет. Грустно просто. Хотелось в последний, может быть, раз в «Туре» проехать. Ведь это было бы мое пятнадцатое участие в гонке! И Лэнсу хотелось бы помочь. Тем более для него она, скорее всего, станет последней в карьере. Жаль. Но я стараюсь гнать от себя эти мысли и вести полуактивный, скажем так, образ жизни. Смотрю вечерние трансляции с «Джиро Д’ Италия», слежу за новостями по Интернету, курс лечения прохожу…

– Что говорят наши врачи?

– То же самое, что и американские. Как минимум три месяца придется ничего не делать, и это еще не худший вариант. Потому что после таких травм, бывает, и целый год восстанавливаются. Сейчас я начал делать иглоукалывание, чуть позже будут массаж, физиотерапия и все остальное.

– На вашем месте многие предпочли бы пройти курс лечения в Америке.

– Ну что бы я там делал? Здесь я все-таки дома. И потом, слава Богу, речь не идет о сложной операции.

– Армстронг-то как на случившееся отреагировал? (Последние несколько лет Екимов защищает цвета команды U.S. Postal и помогал шестикратному чемпиону «Тур де Франс» побеждать. – «НИ»).

– Лэнс очень сожалел. Сказал с искренней грустью в голосе, что без меня трудно будет на этой последней для него гонке дотянуть до максимального результата. Но это он так считает.

– А вы?

– Незаменимых нет.

– То есть он и в седьмой раз может выиграть, по-вашему?

– Если он уже шесть раз «Тур» выигрывал, то почему бы не сделать это в седьмой. Нынешняя гонка мало чем будет отличаться от предыдущих. И Армстронг не стал хуже ездить. Он человек серьезный, знает, на что идет, и чувствует ответственность. Раз решился, несмотря на все неблагоприятные обстоятельства, значит, все сделает для того, чтобы приехать первым. Если Бог будет на его стороне – он выиграет.

– Неблагоприятные обстоятельства, вы сказали…

– Я имел в виду то, что очень многие не хотят, чтобы Армстронг выиграл. Весь прошлый «Тур» мы проехали под неодобрительный гул сотен тысяч французских болельщиков. Понять их, наверное, можно. Надоело, что выигрывает один и тот же американец, поэтому и настроение такое, что «картинку» пора менять. Это неодобрительное отношение может вылиться во что угодно. Ведь на самом деле безопасность гонки нулевая. Для любых маньяков и провокаторов она открыта. Плеснет кто-нибудь маслица или водички на повороте... Или палочку на крутом спуске бросит – и все, гонку ты не закончишь. Лэнс, конечно, подобные обстоятельства принимает во внимание. Но избежать ведь этого невозможно. Это как стихийное бедствие.

– А какие задачи в таком случае ставятся в гонке перед вами? То есть перед теми гонщиками, кто обеспечивает лидеру победу?

– В пятом «Туре», к примеру, я должен был обеспечивать его безопасность и, как у нас говорят, толкать ветер. То есть часть пути по равнине и в небольших горах ехать справа или слева от пелотона – я впереди, а он в моем потоке сзади. И, естественно, я, как и все гонщики нашей группы, обязан добраться до финиша.

– Добраться или доползти?

– Ну это (смеется) как получится. А если серьезно, то после каждого «Тура» кажется, что ты оставил лет пять собственной жизни. Хороший сон – самое большое желание во время гонки. И вроде приходишь в номер после ужина в полумертвом состоянии, падаешь на кровать, а заснуть не можешь. Что делать? Компьютером пользоваться на «Тур де Франс» запрещено – слишком сильным из-за потока разной информации он может стать раздражителем. Телевизор смотреть – пожалуйста, только он не помогает. С книгой тоже не всегда уснешь. Вот и ворочаешься до рассвета, а в семь уже вставать пора. Даже когда гонка закончилась, недели две, а то и больше в таком возбужденном состоянии живешь. Просыпаешься разбитый, с высоким пульсом… Но последние пять лет, когда выигрывал Армстронг, потерянное здоровье с лихвой компенсировалось за счет эмоционального заряда. Ведь победителем в таком случае чувствует себя вся команда.

– Уникальный человек все-таки этот Армстронг. Победить рак, шесть раз подряд выиграть самую престижную в мире велогонку, не потеряв при этом желания снова стать первым… Иногда кажется, что не человек он, а машина.

– Нет, он такой же, как все. Нормальный парень, с такими же, как у нас с вами, человеческими проблемами. А добился всего потому, что умеет в нужный момент на цели сконцентрироваться. Знаете, сжимается, как пружина, и работает, работает, работает... Все четко, все по плану… В таком состоянии он очень раздражителен, я бы даже сказал, агрессивен. Тут даже с шутками нужно быть осторожным. Но мне с ним легко общаться. Несколько раз на сборах накануне «Тура» я был его спарринг-партнером. Мы тренировались в жесточайших условиях в горах по пять–семь часов в день, но при этом психологически оба чувствовали себя вполне комфортно.

– Говорят, чем старше спортсмен, тем больше его организм нагрузкам сопротивляется. Вам 39, а вы еще способны побеждать. Значит, с волей у вас все в порядке. Но зачем же себя так мучить? Вот и травма серьезная у вас, а вы дни до тренировок считаете…

– Я не чувствую себя физически уставшим. Выполняю ту же работу, что и десять, и пятнадцать лет назад. Просто медленнее идет восстановление. Конечно, с годами что-то уходит. Я уже не могу, как прежде, сделать резкий рывок на финише или прибавить на последних километрах. Шучу, что из скоростного двигателя я превратился в двигатель, который медленнее заводится, но может долго-долго ехать. Понимаете, пока сидишь в седле, многие проблемы сами собой решаются. Здесь и заработок, и мужское тщеславие, и определенная популярность… Да и нет пока альтернативы. Предложения разные, правда, постоянно поступают. Но заняться этими делами можно будет и в сорок, и в сорок пять. А вот выдержать столько в велоспорте… Знаете, это как последний глоток воздуха…

– Но когда-то все равно придется спорт оставить. Или вы настраиваетесь на пекинскую Олимпиаду?

– Не знаю. Пока настраиваюсь на то, чтобы восстановиться к концу сезона. На такой ноте уж точно не хотелось бы заканчивать. Надо вернуться и посмотреть. В любом случае решение о своих дальнейших планах приму, когда буду здоров.

– Не могу не спросить о вашем отношении к судьбе золотой олимпийской медали в гонке с раздельным стартом на Играх в Афинах. (Напомним, что у победителя американца Тайлера Хэмилтона допинг-проба «А» дала положительный результат, а проба «В» почему-то оказалась уничтоженной. – «НИ»). Американский антидопинговый комитет готов Хэмилтона дисквалифицировать, следовательно, и «золота» олимпийского он должен лишиться, а вы как серебряный призер – его получить.

– Не все так просто. Насколько я знаю, Хэмилтон собирался до 10 мая подать апелляцию. Сделал он это или нет, я пока не знаю. Если сделал, то нужно будет ждать, чем закончится ее рассмотрение. А тогда уже принимать ответные меры. Здесь уж ничего не поделаешь. Можно, конечно, рассуждать о несправедливости, о том, что американцев все боятся обижать, даже Международный олимпийский комитет. Можно на кого-то обижаться… Но порядок есть порядок. Если процесс пошел, надо ждать его окончания. Олимпийский комитет России нанял дорогого адвоката, который держит ситуацию под контролем.

– Для вас очень важно, чем эта темная история завершится?

– Конечно. Золотая олимпийская медаль есть золотая олимпийская медаль. И дело здесь не в призовых деньгах. Я прежде всего моральную сторону имею в виду. Эта медаль могла бы очень многое решить в моей судьбе. Есть у нас, у гонщиков, такая негласная традиция: победитель гонки, не важно какой, должен обязательно выйти на этот же старт в следующий раз. И не важно, как выступишь, главное – выйти в роли победителя.




Светлана Гранковская: «Злые в спорте не побеждают»