Сани смерти

Большинство экспертов считают, что в гибели молодого атлета виноваты проектировщики олимпийской санно-бобслейной трассы, забывшие в погоне за зрелищностью и сверхскоростями о безопасности участников Игр, среди которых далеко не все обладают необходимым опытом выступлений на подобном уровне. И такова вообще тенденция современного спорта, становящегося все более рискованным для жизни.

Праздничное настроение, с которым во всем мире ждали начала Белой Олимпиады, вмиг исчезло после того, как телеканалы передали кадры страшной аварии грузинского саночника Нодара Кумариташвили, происшедшей за считанные часы до церемонии открытия. Во время официальной тренировки на последнем вираже перед финишной прямой, где спортсмены разгонялись до 150 км/ч, 21-летний олимпиец не справился с управлением, в результате чего инерционные силы выбросили его из саней за пределы трассы. У Нодара были бы шансы спастись, если бы организаторы к этому моменту не накрыли заключительную часть трассы железным навесом, чтобы защитить финишный участок от солнца. Кумариташвили врезался в стальную опору этой крыши и получил тяжелейшие травмы. Медики прибыли к месту инцидента через считанные минуты и сразу же начали реанимационные процедуры, после чего перевезли атлета на вертолете в госпиталь. Однако уже в больнице саночник из Грузии скончался. Олимпийская делегация этой страны рассматривала вопрос об отказе от участия в Играх, но потом приняла решение выступать в память о погибшем товарище. Во время церемонии открытия олимпийский и канадский флаги были приспущены, а на грузинский стяг была прикреплена черная лента. Также зрители почтили память Нодара Кумариташвили минутой молчания.

Стоит напомнить, что санный спорт был включен в программу зимних Олимпиад в 1964 году, чему предшествовали бурные дискуссии о том, достаточно ли он безопасен для участников. К тому же за две недели до старта тех Игр в Инсбруке во время тренировочного спуска насмерть разбился выступавший за Великобританию этнический поляк Казимирж Кай-Скжипецкий. Однако сани все же приняли в олимпийскую семью. Но популярности данному виду программы все равно сильно не хватало. В наступившую эпоху повальной коммерциализации что-то с этим фактом надо было делать, и Международная федерация санного спорта (ФИЛ) пошла по пути максимального усложнения трасс и увеличения скоростей. Причем если в бобслее спортсмены хотя бы находятся в железном коконе (хотя и это, как доказал случай с Ириной Скворцовой, не панацея), то саночники и скелетонисты безоружны перед той кинетической энергией, которую они набирают на трассе. То же самое можно сказать и о мастерах фристайла, которые рискуют приземлиться после сложнейших акробатических номеров на шею, и о горнолыжниках, трассы для которых становятся все изощреннее и изощреннее. Последним, кстати, приходится сталкиваться еще и с тем, что организаторы совершенно открыто поливают трассу водой, чтобы сделать ее более скоростной и опасной.

Во время прошлой Олимпиады в Турине раздавались голоса, что санно-бобслейная трасса в Чезане, на которой наш Альберт Демченко выиграл «серебро», – это уже на грани допустимого риска. О том, что проектировщики олимпийской трассы в Ванкувере эту грань перешли, специалисты заявляли еще год назад, когда Уистлер принимал этап Кубка мира. Тогда количество инцидентов и падений на скоростях, достигавших 153 км/ч, просто зашкаливало, а после того как потерпел аварию Демченко, президент ФИЛ Йозеф Фендт выступил с официальным требованием изменить конфигурацию трассы, чтобы обеспечить безопасность будущих олимпийцев.

«Надеюсь, что организаторы что-то сделают, хотя надежды мало, – заметил тогда в одном интервью президент Федерации санного спорта России Валерий Силаков. – Трасса очень скоростная. Вопрос о ее безопасности поднимался неоднократно, а воз и ныне там». Выяснилось, что Силаков как в воду глядел. «Предостережения главы ФИЛ не услышали, трасса осталась практически прежней, – констатировал уже в минувшую субботу руководитель российского санного спорта в интервью агентству «Весь спорт». – И это привело к тому, что спортсмен, не имеющий достаточного опыта, просто не справился с управлением на сумасшедшей скорости. Кроме того, организаторы, почему-то не дожидаясь конца тренировки, начали закрывать трассу специальными тентами, предохраняющими покрытие от солнечных лучей. В частности, сначала закрыли последний, самый опасный вираж. Хотя в правилах ФИЛ прописано, что все заезды, официальные или тренировочные, должны проходить при открытой видимости. Это дает спортсменам ориентиры. А здесь саночник ехал по закрытой трассе, будто в тоннеле, ничего не видя вокруг. Такое пренебрежение нормами безопасности и привело к трагедии».

Примечательно, что вывод первоначального расследования, проведенного коронерами на месте происшествия, был следующим: вины организаторов в гибели Кумариташвили нет, все дело в «человеческом факторе». Однако уже на следующий день, после эмоциональной пресс-конференции президента Международного олимпийского комитета (МОК) Жака Рогге, официальные лица все-таки приняли решение о модификации трассы. Последний вираж был изменен таким образом, чтобы саночников не выносило слишком высоко по стене желоба. Кроме того, металлические опоры навеса, в одну из которых врезался грузинский спортсмен, отгородили деревянной стенкой и обернули матами. Но главное – участников мужских соревнований обязали стартовать с эстакады, откуда до этого отправлялись на дистанцию женщины. МОК остался доволен принятыми мерами, чего не скажешь о спортсменах, для которых новая трасса оказалась слишком простой. «Она теперь слишком медленная, – заявил австриец Мануэль Пфистер. – На тренировках я попадал в тройку сильнейших, а к измененной конфигурации привыкнуть не могу». Впрочем, лидировавшие после первого дня соревнований немцы Феликс Лох и Давид Меллер критиковать организаторов не стали, а американец Тони Беншуф заявил, что «с учетом общего уровня участников было принято правильное решение».

И это верно подмечено. Пожалуй, Олимпиада не то место, где нужно подвергать людей смертельной опасности. Разношерстность, так скажем, участников – это одна из основных олимпийских изюминок. Не зря ведь главный принцип барона де Кубертена гласил, что главное не победа, а участие. Организаторам, думается, стоило учесть тот факт, что в Ванкувер приедут не только матерые саночные волки, но и менее опытные спортсмены. Да и вообще не мешало бы установить границы риска, сделать их разумными. Вот в той же «Формуле-1» повышали, повышали мощности моторов, наращивали скорости, но когда в 1994 году на одном этапе чемпионата мира погибли сразу два гонщика – Айртон Сенна и Роланд Ратценбергер – поняли, что это тупик. Специалисты внесли изменения в конструкцию болидов, продумали систему защиты гонщиков при авариях, придумали специальные огнезащитные комбинезоны. И теперь «Формула-1» не ассоциируется с понятием «смертельный риск». Так чем тот же бобслей, который часто позиционируют как зимнюю «Формулу-1», хуже? Почему в нем возможны инциденты подобные тому, что случился с Ириной Скворцовой? Почему саночников заставляют нестись по льду с бешеной скоростью и не думают об их безопасности? Теперь многим станет понятнее, чем чревата эта гонка за усложнением трасс. Но смерть спортсмена – не слишком ли высокая цена такому прозрению?