СВЕТЛАНА ФЕОФАНОВА

– Настроение в связи с этим, надо полагать, у вас боевое?

– Странное оно какое-то. То я спокойная очень. Результат предстоящий вроде как меня и не волнует. То – наоборот. Завожусь так, что хочется непременно выиграть. Не обязательно с рекордом. Просто выиграть – и все. Конкуренция у нас сейчас такая плотная, что борьба сводится исключительно к психологическим моментам. Всех нас ждет настоящая война нервов и – больше ничего. Причем в закрытых помещениях ее чувствуешь особенно остро. Отвлекающих-то факторов – ветра, солнца, дождя – нет. Вот и сосредотачиваешься только на своих ощущениях.

– Кого вы считаете своей главной соперницей – Исинбаеву или Драгилу?

– В первую очередь все-таки себя. А потом уже и Исинбаеву, и Драгилу, и Аниту Беккер…

– А разве мировые рекорды, установленные накануне таких крупных стартов, уверенности не прибавляют?

– Так я же не одна их устанавливаю… Прыгнешь и не знаешь, сколько рекорд продержится. Год назад, когда я еще не была летней чемпионкой мира, мне казалось: вот выиграю это звание – что-то обязательно изменится. Чемпионы мира, думала, царями всемогущими себя чувствуют. А выиграла – и ничего. Ничегошеньки не изменилось, великой и всемогущей себя не почувствовала. И потом… Знаете, я считаю, что с этим последним рекордом в Афинах мне просто повезло.

– Это 4,85 м перепрыгнуть повезло?

– Да. Повезло в том, что планка устояла. В том же Донецке, например, где Елена Исинбаева рекорд установила, она у меня на меньшей высоте даже не дрогнула, а сразу упала – и все. А в Афинах, если вы помните, планка-то колыхнулась несколько раз, но устояла. Это не значит, конечно, что к такому результату я была не готова. Физически готова давно. Но элемент везения здесь, безусловно, присутствовал.

– На рекорд нужно как-то специально настроиться?

– Настраиваться нужно на каждый прыжок одинаково хорошо. Не всегда получается. Зрители, например, в ожидании рекорда часто хлопают. Тебя вроде как поддерживают, а на самом деле с ритма твоего сбивают. Правильно разогнаться в такой ситуации очень трудно. Я все время стараюсь от этого отстраниться.

– Прыжки свои все запоминаете?

– Запомнить абсолютно все невозможно. Запоминаются либо очень хорошие, либо очень плохие. По десять раз прокручиваешь их в голове, раскладываешь по полочкам – что не так. И… ничего не помнишь. Все длится-то доли секунды. Бежишь, а потом край беговой дорожки, маты заметить успеваешь… Все. Детство не вспоминается, вся жизнь перед глазами не пробегает. Только на уровне ощущений все происходит, и мысль мелькает всегда одна – упала ли планка?

– Интересно, а вы высоты боитесь?

– Как это ни странно, но если пространство открытое, очень даже боюсь.

– Вы ведь из спортивной гимнастики в прыжки с шестом пришли?

– Да.

– Вторую Хоркину мы не потеряли?

– Честно говоря, надоела мне эта гимнастика очень. В последние годы даже собственные результаты не интересовали.

– Но они ведь очень неплохие были…

– Чемпионкой России в своем возрасте была, в сборную страны входила… Но чтобы попасть, например, на тот же мировой чемпионат, нужно было не один год сидеть на «Озере Круглом» (база подготовки российских гимнастов. – О.Т.). Я эту базу возненавидела. Неизгладимое впечатление она на меня произвела. Я с тех пор сборов боюсь панически. Никакого индивидуального подхода. Боюсь ли я, тяжело ли – никого ничего не интересовало. Есть какая-то общая установка – и все. Сильные выдерживают. Слабые ломаются. Мне здоровье свое на этой базе оставлять не захотелось. Если бы можно было, как мы сейчас, самостоятельно тренироваться, приезжать на соревнования и отбираться в команду, я, скорее всего, в гимнастике бы осталась. Но Аркаев (президент Федерации гимнастики и главный тренер сборной. – О.Т.) считал иначе: не будешь на «Круглом» сидеть, в команду не попадешь. На чемпионате России так засудят…

– У вас фигура совсем не гимнастическая…

– Это я сейчас на пару сантиметров подросла. Но, в общем-то, всегда такая была, не из маленьких, чуть ниже Хоркиной. Мы действительно с ней вместе тренировались. Она уже чемпионкой Европы на тот момент была.

– Не являлась, как для многих, идеалом?

– Никогда. Да и других кумиров не было. Может, оттого, что и я в этом виде спорта не мечтала ничего серьезного добиться?

– Но подготовка гимнастическая в прыжках, наверное, сыграла решающую роль?

– Конечно. И ловкость определенная была, и координация, и мышечная память хорошая. Но не могу сказать, что в прыжках у меня все сразу гладко пошло. Я и прыжки бросить хотела. Пришла в день соревнований, чтобы тренеру об этом сказать. А он вдруг: «Да ладно, не капризничай! Вот номер тебе, иди, прыгай!» Я прыгнула, как сейчас помню, на 3,90, чем сразу на 20 см свой результат улучшила. Что-то во мне тогда шевельнулось.

– Сегодня, когда прыжки стали вашей профессией, вы сильно на спорте зациклены?

– Нет, я и другую жизнь вокруг себя замечаю. С подругами общаюсь, с другом. В кино хожу, книги читаю, на машине своей «Пежо» с удовольствием езжу… Обыкновенный человек.

– В прыжках с шестом у вас тоже нет кумиров?

– Очень нравилось, как прыгал Сергей Бубка. Его техника прыжка отличается от всех. Он все-таки талантище, самородок.

– Не трудно теперь догадаться: вы пытаетесь прыгать так же?

– Стараюсь. Бубка мне сам на кое-какие ошибки указал.

– Света, следующая ваша высота…

– Ой, сейчас вы скажете пять метров, верно?

– Нет, думала, 4,90. А что, уже и пять называть пора?

– Да нет, просто все кругом сейчас только и говорят: когда же женщины пять метров перепрыгнут? А нам ведь в среднем, чтобы три-пять сантиметров убрать, полгода только одних тренировок нужно. А ветер подул, и все насмарку. Нужно реально свои силы оценивать. Хотя вот сейчас посмотрим: приедет Драгила, которую никто нигде давно не видел, и прыгнет 4,90. А там и до пяти недалеко…

– Ну вот, видите…

– Кто знает, может быть, действительно осилим. Кто первый? Не знаю. Может, я, а может, кто-то другой. Я чувствую, что мой потенциал огромен. Нужно только мысленно свыкнуться с этой цифрой и хорошенько потренироваться. Во всяком случае, я этой высоты уже не боюсь.