Прыгун в воду Дмитрий Саутин

– Дима, вы же еще после Олимпиады в Афинах ушли…

– Ушел… Три месяца отдыхал. А потом стал чувствовать себя не в своей тарелке. Вставал утром и думал: ну, что сегодня буду делать? А завтра?

– Совсем деваться было некуда?

– Мне обещали работу в ЦСКА, хорошую административную должность. Попробовал, вроде что-то начало получаться, а потом не пошло. Знаете, как бывает. Обещают одно, а видишь совсем другое. Не сложилось, словом. Я, наверное, руки опустил, потому что настроения что-либо делать не было никакого. А мне хотелось уйти из спорта безболезненно, потому что уходить в никуда – страшно. Жизнь слишком суровая. Боюсь в ней потеряться. Я вот год почти не прыгал – то болел, то травмы залечивал, сталкивался с такими вещами, о которых даже не подозревал. Все-таки пока ты в спорте живешь – многого не знаешь, а как окунешься в обычную жизнь с головой…

– И теперь вы пытаетесь оттянуть этот момент?

– В какой-то степени да. После Афин отдыхал четыре месяца, потом пришел в бассейн, посмотрел, как народ тренируется, и решил: если не буду подниматься, расти – нет смысла продолжать, а если пойдет – останусь. Ну, а потом пошло: на один турнир съездил, на другой, что-то где-то взял. Партнер в синхронных прыжках у меня новый появился, с которым мы уже несколько стартов выиграли. И с финансовой точки зрения получается, что сейчас спортом заниматься даже выгоднее.

– А возраст?

– Мне даже судьи в последнее время о нем напоминают. Приедешь на турнир, встретишь кого-нибудь и слышишь: «О, Дмитрий, ты еще прыгаешь?» Конечно, уже нет такого, как лет десять назад, когда вставал утром, приходил в бассейн и даже не задумывался о самочувствии. Сейчас все по-другому. Встаешь с постели – все позвонки хрустят. После длительных перелетов иногда неделями восстановиться не могу. Но закачиваю боль, заглушаю массажами, уколами… Сейчас, вот видите, тренировку провел вполне нормально. В принципе, наш вид спорта для молодых спортсменов, но теперь я понимаю: даже если тебе за тридцать, вполне можно прыгать, главное, чтобы здоровье позволяло. Только не надо, наверное, в этом возрасте ждать от человека чего-то сверхъестественного.

– А амбиции куда девать?

– Сложный вопрос… Я вот иногда не могу отделаться от ощущения, что в своем виде спорта уже чуть-чуть лишний. Появились новые спортсмены, новые прыжки… Я без сожаления об этом говорю – ведь всего, чего хотел, добился. Мой звездный час пробил в 96-м, на Играх в Атланте. Мне было 22, и я буквально летал, а не прыгал. К сиднейским Играм тоже подошел в хорошей форме и всю жизнь буду жалеть, что проиграл трехметровый трамплин в последней попытке из-за того, что решил напоследок показать самый рискованный прыжок. Когда ехал в Афины, думал, что, если попаду в первую тройку, это будет счастьем. Потому что уже тогда, после бесконечных травм и больничных коек, мне каждое выступление давалось с большим трудом. Помню, завоевал незадолго до Игр два «золота» на чемпионате Европы и сам удивился, что еще способен на такие подвиги.

– В Афинах вы получили «бронзу» в синхронных прыжках с Димой Доброскоком. Но вряд ли эта медаль принесла вам радость, которую вы ждали. Все помнят, как при соскоке вы зацепились за трамплин, ударились об него и прыгнули в итоге мимо золотой медали…

– Это уже отболело, прошло. И страха после того случая, как думают многие, я потом не испытывал. Я ударился, кстати, только пальцами ног. И если бы не расслабился, то можно было бы еще что-то успеть. Такое часто бывает: пальцами цепляешь снаряд и теряешь координацию. Трамплин этот для меня вообще какой-то невезучий. И в Сиднее я на нем «споткнулся»… Тот эпизод в Афинах, врать не буду, снится мне до сих пор. Задеваю ногами трамплин и... просыпаюсь в холодном поту.

– Наши прыгуньи в воду и тоже олимпийские чемпионки Вера Ильина и Юлия Пахалина неплохо устроились в США. Окончили там университеты, подрабатывают в местных прыжковых клубах. Вас поработать за границей не приглашали?

– Нет. Все заполонили китайские прыгуны. Любой клуб теперь мечтает их заполучить. Если раньше обращались к русским специалистам, то теперь перестали. После Афин у меня не было ни одного приглашения. Нужно было ловить момент после Атланты, когда меня буквально на части рвали. Но я не жалею, что не уехал. И в России, уверен, можно нормально жить, если найти работу.

– А какая она должна быть, по-вашему? Чтобы спорт бросать не страшно было и жилось в удовольствие?

– Я над этим постоянно думаю. Тренером стать? Может быть. Только с малышами возиться у меня не получится. Не потому, что я такой великий, просто нервы не выдержат. С подростками попробовать – еще куда ни шло.

– Чтобы на протяжении стольких лет выигрывать в столь сложном виде спорта, как ваш, нужен сильный характер или врожденный талант?

– Когда я 6-летним ребенком пришел в бассейн в Воронеже, то даже плавать не умел. О растяжке или шпагате вообще говорить было страшно. Просто я был физически сильный и умел подтягиваться. Этого оказалось достаточно для того, чтобы меня приняли. Но с другой стороны, мой первый тренер Татьяна Александровна Стародубцева (является наставником Саутина до сих пор. – «НИ»), чтобы выбить себе ставку, набрала группу из шестидесяти детей.

– Рассказывают, что вашу технику прыжка по полочкам раскладывали даже сегодняшние лидеры – китайцы.

– Был период, когда китайские разведчики сидели на всех соревнованиях, где я выступал, и снимали мои прыжки на видеокамеры. Помню, в 2002-м году они посчитали было, что Саутин потихонечку сходит. Держались королями, а я возьми и выиграй у них на Кубке мира! Так они просто в шоке были: ну, опять!

– А что снимали, кстати?

– Думаю, тот момент, когда я в воду вхожу. Войти в воду без брызг – это 90 процентов успеха. Лет семь назад я в этом деле был первопроходцем. Выполнив прыжок, раскрывал внешнюю сторону ладони левой руки и накрывал ее ладонь правой. Получалась крепкая сцепка, которой я как бы пробивал в воде лунку и проскальзывал в нее. Не могу сказать, что теперь китайцы прыгают так же, как я. Но иногда большую часть элементов узнаю.

– Говорят также, что китайцы были без ума от радости, когда узнали, что вы перестали прыгать «вышку».

– Это случилось из-за травмы спины. Пришлось ограничивать себя. Хотя, как это ни покажется странным, с вышки прыгать гораздо легче. Там чувствуешь себя уверенней, знаешь, что опора не подпрыгнет под тобой, никуда от тебя не уйдет. Сейчас и на трамплине упрощаю программу. От двух прыжков, которые исполнял в Афинах, уже пришлось отказаться.

– Если с китайцами сегодня так трудно бороться в сложности и технике, за счет чего тогда можно удержаться на пьедестале?

– За счет класса исполнения. Иногда это сделать даже труднее.

– Что все-таки для вас прыжки сегодня?

– Работа. Рутинная каждодневная работа.

– И никакого блеска в глазах, азарта?

– Да нет, не совсем уж все так плохо. Часто, конечно, через силу с дивана поднимаешься, но идешь ведь! Выбора-то другого у меня пока нет. А раз начал работать – надо делать по максимуму. Хотя максимум у меня, наверное, уже вряд ли получится…

– До Пекина вас хватит?

– Не знаю. Честно говорю – не знаю. Живу одним днем.

СПРАВКА

Дмитрий САУТИН родился 15 марта 1974 года в Воронеже. Рост 172 см, вес 73 кг. В сборной команде с 1991 года. Бронзовый призер Олимпиады-1992 в Барселоне в прыжках с 3-метрового трамплина. Олимпийский чемпион-1996 в Атланте в прыжках с вышки. Первый российский спортсмен, выигравший олимпийское «золото» на этом снаряде. Олимпийский чемпион-2000 в синхронных прыжках с «вышки» в паре с Дмитрием Лукашиным. Бронзовый призер сиднейской Олимпиады в индивидуальных прыжках с 3-метрового трамплина и серебряный – в синхронных прыжках с 3-метрового трамплина. Многократный чемпион Европы и мира. Майор Российской армии. Живет и тренируется в Воронеже.