Posted 30 октября 2003,, 21:00

Published 30 октября 2003,, 21:00

Modified 8 марта, 09:42

Updated 8 марта, 09:42

Затерянный мир

Затерянный мир

30 октября 2003, 21:00
В глубине России, на стыке Мордовии и Рязанской области, в пойме речушки Вад, медленно умирают несколько маленьких деревень. Они уже давно отрезаны от внешнего мира: ни дорог, ни электричества. О пенсионерах, живущих в этих селах, власть вспоминает только в преддверии выборов. О том, как в декабре будут голосовать жите

В пяти часах езды от Москвы по челябинской трассе, когда автомагистраль начинает разрезать надвое мордовские леса, есть неприметный поворот, не отмеченный никакими указателями. Ни большегрузные фуры, ни шикарные иномарки не сворачивают на эту дорогу. Лишь три раза в неделю медлительный «пазик» крадется по здешним пустынным местам. Вдоль заросших бурьяном полей и безлюдной деревни «Промзино» к другому селу, пораженному «смертельным недугом» и тоже стоящему на грани вымирания.

Лишь один населенный пункт, Вад-Селищи, дышит относительным благополучием. Этот «оплот цивилизации» в лесной глуши и стал нашей отправной точкой в путешествии к затерянным мирам. Добросить нас до Копрязани, так называет мордва деревню Луговая, согласился Николай, светловолосый паренек, невысокого роста. «Давай, залазь ко мне в трактор, подвезу, – сказал он, пренебрежительно глядя на нашу запыленную «девятку». – На «Жигулях» вы дальше нашей фермы не уедете». И чуть потеснился на сиденье. «Зимой мы восьмером на нем ездим», – прокомментировал он наши попытки усесться поудобнее в тесной кабине и переключил передачу.

Механизатор Колька

Крутит Николай баранку и улыбается. Ему весело.

«И что вы там забыли, в этой деревне, ведь там всего шесть стариков живут, – спрашивает он. – На всех одна корова и лошадь».

Вдоль разбитой лесовозами колеи выстроились покосившиеся столбы с обвисшими проводами. А Колька продолжал перекрикивать рев двигателя: «Света там уже три месяца нет, хотя столбы и провода вроде все целые, никто не поснимал еще. А то вон на Митинском лесоучастке тоже шесть пенсионеров живут, так там уже три года электричества нет, как украли провода на цветмет, так и все».

Николай родился в селе Вад-Селищи. У него есть сын, который скоро должен пойти в школу. Жена работает в медпункте, получает 700 рублей. Николай трудится механизатором в местном сельскохозяйственном кооперативе, зарплата – тысяча.

«Правда, беру не деньгами, а кормами для скотины. Да вот еще трактор выручает: подвезти кому-нибудь чего-нибудь. Хорошо, что у нас колхоз не расформировали, а то бы сейчас все – кранты. Только за счет колхоза и сохраняется деревня».

Разгорячившись, Колька перестает смотреть на дорогу, и трактор начинает заваливаться на бок, но каким-то чудом удерживается на колесах.

«Чуть не перевернулись, – восторженно кричит Николай. – В этом году я еще ни разу не переворачивался!». И снова отпускает руль: показывает нам наручные часы с дарственной подписью от главы Мордовии. «Во! Дали как лучшему механизатору, а гаишники меня прав лишили в прошлом году за то, что под хмельком им попался. Но сажать за руль в колхозе все равно не кого. А потом меня опять поймали и снова лишили, повестка из суда пришла. Как можно, если прав у меня уже не было?»

Так, решая вместе с Колькой, можно ли лишить человека того, чего у него нет, мы проехали семь километров по непролазной топи и выехали на небольшой холм.

«Вот она, деревня Луговая», – объявил Николай.

Деревенская война

Несколько десятков домов, заколоченные окна, почерневшие стены, но все целые. Такое впечатление, что однажды жители, испугавшись чего-то неведомого, все вместе разом покинули деревню. А когда-то в Луговой было весело, была школа и магазин. Теперь мертвая тишина. Впрочем, тишина эта обманчива.

Уже целый год в деревушке идет война между слепым, бывшим лесничим Дмитрием Ивановичем Земцовым, и глухонемым, печником Владимиром Сергеевичем Ежовым. Одного в соседних деревнях знают, как добрейшего старика-весельчака, второго ценят за золотые руки. Когда-то оба старика были не разлей вода. Но их отношения разладились после трагического прошлогоднего происшествия.

История приключилась поздней осенью. Глухонемой Владимир Сергеевич взял у слепого лесника лошадь с телегой, чтобы съездить в вад-селищинский магазин. Решил Владимир сократить путь и поехал по неокрепшему льду. Лед треснул. Сам глухонемой спасся, а лошадь с телегой утонула. Вместе с ними под лед ушла и стариковская дружба.

«Глухонемой вчера ко мне ругаться приходил, – жалуется на недруга Дмитрий Иванович. – Балакал, будто две мои свиньи его огород изрыли. Ишь никогда не рыли, а здесь на тебе – изрыли, – ворчит слепой старик. – Ну я вилы взял, говорю: «Изыди, сатана!». Он отстал».

«Как же вы поняли, что он ругаться именно из-за свиней приходил?», – интересуемся мы.

«Да как не понять, когда мы всю жизнь вместе? А теперь без лошади и не добраться никуда, – горько добавляет он. – Так хоть в больницу старуху свою мог отвезти, а то в эту зиму случился у нее приступ аппендицита. Шла пешком до соседнего села, чуть не замерзла. Телефонов-то в нашей глуши отродясь не было».

Каждому по газете

Неожиданно в разговор вмешалась 76-летняя Александра Александровна Евграшина. Перебив слепца, она запричитала сплошным текстом:

«Вы бы сходили, посмотрели, как мы на лесоучастке живем, три года без света, шесть стариков, здесь прямиком через лес всего пять километров, 50 лет трудового стажа, магазина у нас нет, ничего купить нельзя».

«С голоду помрем однажды», – подвела итог бабушка Александра.

Впрочем, с голоду старикам не дают умереть более молодые, предприимчивые местные жители. В день, когда почтальонша на телеге привозит старикам пенсию, вместе с ней приезжают и торговцы. Товар простой: сахар, мука, крупы.

«Они обижаются, если вдруг у них ничего не покупаем, – жалуются старики. – Начинают кричать, будто миллионы у нас здесь у всех попрятаны в сундуках».

По этому же принципу действуют и частники, приезжающие распахивать местным жителям огороды. Только в день пенсий старики и не чувствуют себя брошенными.

Вместе с пенсией они получают пачки республиканской правительственной газеты «Известия Мордовии», на которые их подписывает почтальонша. Разнарядка в этих краях такая, каждый пенсионер должен выписывать газету. Его желание не учитывается. Несут газеты и глухонемому печнику, и слепому леснику, и трем безграмотным бабкам, которые вместо подписи ставят крестики.

«Некогда мне было грамоте учиться, – рассказывает 75-летняя Мария Андреевна Ежова. – Мы все в лесу с семи лет работали. Война ведь была. А газеты-то приносят постоянно, – успокаивает нас Марина Андреевна, словно чувствуя вину вышестоящего начальства, дающего разнарядки почтальонам.

Не забывает начальство о стариках. В выборные дни сюда доставляют урны для голосования.

«Мы всегда как надо голосовали, – хвастаются старики. – Начальство на нас никогда не обижалось».

Господин против всех

Пока Москву сотрясал скандал, связанный с арестом Михаила Ходорковского, в селе Подлясово назрел свой политический коллапс местного масштаба, помноженный на энергетический кризис локального значения. В селе объявился «господин против всех». Зовут этого господина Иван Степанович Нецкин. Он пенсионер. Трудовой стаж 53 года. Неделю назад он открыл агитацию. Нецкин призывает местных пенсионеров бойкотировать выборы в Госдуму.

Хотя скандал зародился месяцем раньше. С какого-то перепугу районные энергетики обесточили водонапорную башню в селе, выставив пенсионерам счет в 45 тыс. руб. Выяснилось, что Подлясовский колхоз не платил за электроэнергию с 1982 (!) года. Кстати, колхоз в Подлясово расформировали еще в 1997 году.

«Всю жизнь я платил за свет, и колхоз тоже платил за свет, – говорит Иван Степанович. – Я точно знаю. А теперь где мы такую сумму наберем?»

Большинство подлясовских пенсионеров всю жизнь проработали в колхозе, зарплаты были низкие, теперь пенсии не превышают 900 руб.

В отключении водонапорной башни Иван Степанович видит происки местной партии власти. «Они сначала нам всю жизнь испакостят, а потом приедут и скажут: «голосуйте за нас». Даже воду дадут. Все проголосуют как надо, а потом снова отключат».

«Нет выборам! А если голосовать, так против всех!»

"