Все мы вышли из... Крокодила?

Речь идет не об инсценировке одного рассказа Достоевского. Режиссер Марк Розовский поставил задачу преобразить прозу классика в зрелищное экспрессивное театральное действо. Взяв за основу сюжетный ход «Крокодила», Розовский до пределов наполняет постановку Достоевским – его мироощущением, вопросами, исканиями, страхами и пророчеством.

«Театр – не книга», – повторяет Розовский слова писателя и расширяет границы одного сюжета. На поверхности – множество цитат и аллюзий из других произведений писателя. Но это, что называется, интенсивное расширение сюжета. Вглубь сюжет развивается благодаря пластическим, композиционным метафорам, благодаря отдельным образам – емким, выразительным, которые, сливаясь воедино, образуют одно – достоевщину.

«Актуализировать» режиссеру пришлось не классика, а его сценическое воплощение. И все вышло – легко, искристо, фарсово! Так, что зал аплодирует реплике и смеется немой мизансцене.

Выбранный сюжет – гротеск, фантасмагория. Уморительно смешно. Человек собирается в заслуженный отпуск – и ну-тка: проглочен крокодилом. Жизнь вокруг идет своим естественным (вернее, сумасшедшим) ходом: чиновник берет взятки, жена крутит романы, немец сколачивает состояние. Он же деловито обустраивается в зеленом скользком нутре, заводит любовницу и занимается не чем иным, как социально-экономическими теориями обустройства страны.

Каждая роль – такой же анекдот и вместе с тем трагедия. Актеры как бы играют в игру. Идет череда ярких сцен-ребусов, разыгранных Александром Масаловым (проглоченный), Владимиром Юматовым (Семен Семенович), Натальей Юченковой-Долгих (Елена Ивановна), а также квартетом чиновников (Старосельцев, Молотков, Бычков и Лукаш). Атмосферу буффонады вносят немец, распевающий «Лучинушку» (Юрий Голубцов), и его «двуличная» муттер (помещенные в одно платье Галина Борисова и Ольга Лебедева). Личная придумка Розовского – хор рассказчиков. Им труднее всех, они «рассказывают» Достоевского и делают это эксцентрично, с энергией, которой, кажется, тесно в небольшом зале. Вся компания уютно чувствует себя в постановке благодаря сценографии Александра Лисянского и музыке Олега Кострового.

Чиновничество (ни у кого и сомнения нет, что это наше, современное) подано в совершенно классической манере, что само по себе подтверждает горькую мысль, что все течет – ничего не изменяется. И все же это – актуальность публицистическая, бьющая публике в глаза. Это еще не Достоевский. Великий писатель приходит вместе с вопросами философскими, а не социальными. В постановке его темой становится нигилизм – явление для Достоевского религиозное по существу.

В сценической форме Розовского нигилисты – это мистическая масса всего сумеречного, бунтарского, лишенного идей добра и любви. Это и террористы, планирующие взорвать крокодила для спасения человека, и революционеры, зовущие к топору. А еще это кто-то из нас современных, выхваченных из зала случайным лучом прожектора.

В «Крокодильне» помещается даже последний сон Раскольникова. Проглоченный герой в полосатых панталонах декламирует о духовной заразе, «трихидах», которые поражают умы людей.

Конечно, «крокодил» вместителен и растяжим. Тем более для фарса, гротеска. Однако создается впечатление, что всему Достоевскому в нем тесно. Что многие идеи втиснуты в несчастного «крокодила» насильственно (знал немец, о чем причитает: «Майн гот, он же лопхнет…»). Но с каким задором, как лихо!