Виктор Рябов

- Учился я в Ленинградском театральном институте, на кафедре у великого режиссера Товстоногова. Отец мой Борис Хайкин был когда-то главным дирижером Мариинского театра, потом работал в Москве. Так что с рождения я был погружен в атмосферу музыки и театра. Но заканчивал я нормальный драматический факультет и убежден, что профессии «режиссер музыкального театра» не существует. Режиссер, не чувствующий музыку, не поставит спектакль ни в драме, ни в кукольном театре – нигде. Ведь режиссура – это освоение музыки, а музыка – это не только звучание музыкальных инструментов, а накал души.

– Вы помните свою первую встречу с Наталией Сац?

– Конечно. После института я начинал в Театре музыкальной комедии в Ленинграде, а потом стал первым режиссером только что открытого тогда большого концертного зала «Октябрьский». Мне там поручили делать творческий вечер Наталии Сац. Ее личность увлекла меня в первого момента нашей встречи. Помню, как я встречал ее на вокзале, мы вышли с ней на улицу, и она встала на четвереньки.

– Вы были в шоке?

– Поначалу да. Потом Наталия Ильинична мне объяснила, что ставит спектакль, где действует тигр. Она представила себя этим тигром и хотела проверить свои ощущения. Оправдание было логичным. Уже работая в ее театре, я как-то ехал в метро с девушкой-балетмейстером и начал прямо в вагоне показывать, какой мне нужен танец. Тут я понял, что воспитался в школе Сац, так как люди смотрели на меня как на сумасшедшего. Но этот мятежный дух, заставляющий человека плевать на все условности жизни во имя того, чтобы заниматься делом, – для меня самое дорогое, что, надеюсь, удалось почерпнуть у Наталии Ильиничны.

А возвращаясь к той первой встрече… Когда она села за рояль, заиграла и запела, я понял, что покорен ею полностью. И когда она вечером пригласила в кафе меня и своего замдиректора Виктора Петровича Проворова – ныне наш генеральный директор – и предложила у нее работать, то я ответил: «Если бы вы не сделали этого сейчас, то я сам через десять минут попросил бы об этом». Мы назвали кафе нашим «Славянским базаром» и условились, что я помогаю становиться на ноги молодому, только созданному театру, используя, в частности, и свои организаторские способности. А театр поможет мне стать режиссером. Так и получилось. И вот уже 37-й сезон – а всего театр существует 39 лет, – мы вместе.

– Вы также являетесь автором ряда либретто детских опер, то есть с первых шагов участвуете в процессе рождения оперы?

– Многие либретто написаны мною в соавторстве с нашей заведующей литературной частью Роксаной Николаевной Сац, дочерью Наталии Ильиничны. У нас долгое время был сценический псевдоним Ровики – Роксана и Виктор. В этом я вновь следую заветам Наталии Сац, которая учила: «Мы не должны ставить произведение вторым экраном. Наш театр первоэкранный». Так что произведение рождается в театре, потом я увлекаю идеей композитора. Но все равно первый вариант, как правило, требует доработки. Вот сейчас, после беседы с вами, ко мне придет композитор Александр Флярковский, который пишет музыку для спектакля к 60-летию Победы. Жду с волнением, потому что, когда сам причастен, то это становится дорого. Но скажу, что для того, чтобы ставить спектакль, необходимо обладать чувством раздраженного отрицания, суметь посмотреть на собственный текст как бы со стороны.

– В репертуаре театра есть спектакли, которые на первый взгляд не рассчитаны на детей. Например, «Чио-чио-сан» Пуччини.

– В свое время Наталия Ильинична была против постановки «Собачьего сердца» Булгакова, так как это сугубо взрослый сюжет, не доступный детям. И я ей задал вопрос: как же так, вы, исповедуя такие четкие принципы, вдруг ставите «Чио-чио-сан», где после отъезда Пинкертона героиня рожает ребенка, а в конце делает себе харакири! Наталия Ильинична мне ответила в свойственной ей афористичной манере: «Надо научить детей любить любовь». Лучше не скажешь.

– В этом году отмечалось 100-летие Наталии Сац. Как бы вы сформулировали ее творческие принципы?

– Их несколько. Во-первых, любой спектакль должен нести заряд добра. Нужно уметь объяснить ребенку, что жизнь прекрасна, а не превращать спектакль в «театр детской скорби». Вслед за Наталией Ильиничной мы считаем, что дети в нашем театре должны забыть обо всех сложностях жизни, почувствовать, как им все рады. Конечно, это не может быть «голубое» бесконфликтное действо, потому что если нет темных сил, то нет и драматургии. Но эти силы должны быть одолимы. Второе: Наталия Ильинична всегда настаивала, что музыка в детском спектакле не может быть прилагательным. Хотя, по законам русской грамматики, в словосочетании «музыкальный театр» музыкальный – это имя прилагательное, но у нас это всегда существительное. Еще один принцип: спектакль не может быть только музыкальным, а должен иметь яркую сценографию, чтобы дети получали впечатление от внешнего облика постановки.

И, наконец, должно быть разнообразие музыкальных жанров. В репертуаре нашего театра есть все. Сейчас мы обратились к жанру оперетты: это наша последняя премьера – «Проделки Кота в сапогах» композитора Александра Кулыгина. Главное, чтобы все, что мы делали, было всерьез и с «чистыми руками».