Цена убеждений

«В июле и августе, пока жил лагерь, я потратил несколько сотен евро», – рассказал «НИ» активист Владимир Морозов. Другой участник лагеря, Алексей Ядешко, оценивает свои затраты в 2–3 тыс. рублей. «В среднем у меня уходила тысяча рублей в месяц», – говорит «НИ» учитель информатики Андрей Маргулев. Он «три года занимался защитой Царицыно и уже привык к небольшим тратам», но признается, что «раньше меня в милицию не забирали и не осуждали».

Защитники леса потеряли не только потраченные деньги, но и не заработанные из-за упущенного времени. «Дважды пришлось отложить деловые встречи для присутствия в суде в качестве свидетеля», – вспоминает г-н Ядешко. «Теоретически я мог летом где-то работать и зарабатывать», – отметил в беседе с «НИ» Ярослав Никитенко, получивший в этом году диплом. У Андрея Маргулева на почве защиты леса возникли конфликты с начальством: «Приходится часто отпрашиваться, и, конечно, руководство не очень бывает довольным».

По словам лидера движения защитников леса Евгении Чириковой, особых расходов ее деятельность не требует: «Пока иск «Теплотехники» на восемь миллионов судом не удовлетворен, финансово нам это почти никак не обходится. Основная статья расходов – это распространение печатных материалов. У кого есть возможность, тот и печатает, каждый раз это разные люди. Юридические услуги мы тоже получаем бесплатно, нам помогают добровольные адвокаты. А на текущие затраты каждый дает по 200 рублей. Для семьи это не чувствительно, а для общего дела нормально». Евгения признается, что в последние месяцы вынуждена не ходить на работу: «Нашим бизнесом занимаются муж и помощники. Конечно, мы бы могли больше заработать, если бы трудились совместно». Г-жа Чирикова также пострадала психологически: задержание возле независимого пресс-центра ей до сих пор снится в кошмарных снах.

Многие активисты участвовали в драках с нанятыми подрядчиком боевиками. Некоторым досталось от охранителей правопорядка. «Моему мужу сломали ребра, но я сама его лечила», – рассказывает «НИ» г-жа Чирикова. Еще защитников леса оштрафовали за разжигание костров и сопротивление милиционерам, но сейчас штрафы оспариваются в судах. Алексея Ядешко, по его словам, сбивали с велосипеда в лесу рядом с просекой: «Были ссадины, я их даже в травмпункте зафиксировал». При задержании милиционеры отобрали у Ядешко два мобильных телефона и «аккуратно залили их водой». Однако один телефон после ремонта продолжает работать.

Журналистке «Новой газеты» Елене Костюченко милиционеры при задержании повредили шейные позвонки. «Я купила два шейных корсета – один жесткий, второй помягче, вышло около шести тысяч рублей», – рассказала «НИ» г-жа Костюченко. Кроме того, «были мази, осмотры у врача, поэтому можно добавить еще пару тысяч». После травмы у журналистки, по ее словам, снизилась работоспособность: «Немеет спина, все хрустит, начинает сводить плечи, особенно в поездках, когда долго сидишь в одной позе». Намеченную на конец лета командировку пришлось отменить: «В шейном корсете особо не побегаешь».

Владимир Морозов отмечает, что после разгрома лагеря многие вещи были похищены: «В лагерь съезжались люди не с пустыми руками – спальные коврики, модемы-ноутбуки и прочее. Полевого снаряжения было достаточное количество. После бандитов в лагерь пришли омоновцы и заставили собирать все в отсутствие владельцев. Часть вещей утрачена, но часть сохранилась». Информация о сохранившихся вещах висит на сайте ecmo.ru в ожидании владельцев.

Защитники леса убеждены, что их телефоны прослушиваются. «Недавно активист Семен Колобаев рассказал, что в его разговор с другом по телефону вдруг кто-то вклинился, – рассказывает «НИ» Ярослав Никитенко. – Сказали, брось-ка ты заниматься лесозащитной деятельностью». Владимиру Морозову звонили из отдела по борьбе с экстремизмом: «Были вопросы, намеки».

Больше всех пострадал в борьбе за Химкинский лес главный редактор «Химкинской правды» Михаил Бекетов. Его в ноябре 2008 года обнаружили избитым до полусмерти во дворе собственного дома. Его лечение обошлось в несколько десятков тысяч долларов – оплата операций, сиделок и содержания в частных клиниках. Дело об избиении журналиста приостановлено под предлогом того, что от самого Бекетова показаний получить не удалось – раненый до сих пор не может ни говорить, ни писать.

Антифашисты Максим Солопов и Алексей Гаскаров сидят в тюрьме уже третий месяц. Их обвиняют в организации и участии в погроме химкинской администрации 28 июля. Семьи задержанных были вынуждены нанять адвокатов. Девушка Алексея Гаскарова Аня говорит «НИ», что адвокат обходится «условно в среднюю зарплату». Из-за ареста у Алексея Гаскарова сорвалась плановая операция на колене, которая была намечена на эту осень. Максим Солопов же рискует не закончить университет – он учится на пятом курсе на лингвиста.

Есть адвокаты «разовые», которые ходят на допросы вместе с другими антифашистами. Такой адвокат стоит «где-то 10 тысяч рублей за один раз». На адвокатов собирают деньги на митингах. На Пушкинской площади, где выступал Шевчук, собрали 90 тыс. рублей, на другом митинге, на Чистых прудах, – 20 тыс.

После погрома в Химках антифашистам всячески препятствуют в проведении благотворительных концертов. За последнее время шесть концертов было сорвано, еще один, в Москве, несколько раз переносился, из-за чего на него почти никто не пришел. Выручка бывает от 10 до 40 тыс. рублей, рассказал «НИ» модератор сайта «Антифа.ру» Антон. Следовательно, детские дома, куда передаются деньги, не получили как минимум 60 тыс. рублей. Кроме того, на концертах собирали вещи и игрушки.