Posted 27 апреля 2004,, 20:00

Published 27 апреля 2004,, 20:00

Modified 8 марта, 02:24

Updated 8 марта, 02:24

Сергей Пашин

Сергей Пашин

27 апреля 2004, 20:00
Конспиративное правосудие

Присяжные заседатели не обязаны оправдывать тех, кому мы желаем добра, и осуждать всякого, кто нам не симпатичен. Однако у граждан есть неотъемлемое право понимать мотивы принятого судом решения. Накануне рассмотрения Верховным судом РФ жалобы защитников Игоря Сутягина, осужденного Мосгорсудом к пятнадцатилетнему заключению за государственную измену, остается лишь теряться в догадках, почему передача иностранцам материалов из открытых публикаций признана шпионажем: приговор засекречен, как и несколько других судебных актов по аналогичным делам.

УПК РФ не разрешает утаивать текст приговора от общественности, хотя позволяет, вопреки международным обязательствам России, оглашать его частично. Нет ничего удивительного в стремлении начальства похитить у нас достоверную информацию по шитым белыми нитками делам: симпатии к тайному сыску слишком глубоко пронизали ткань нашего уголовного судопроизводства.

Судите сами. Отныне прокуроры не обязаны по своей инициативе начинать уголовное преследование в случаях вторжения в частную жизнь граждан, прослушивания их телефонных переговоров и вскрытия их корреспонденции. Жертва злоупотреблений должна сама заподозрить неладное и осмелиться подать жалобу, но она, как правило, не знает достоверно о слежке и вмонтированных опытными руками «жучках».

Возбудить уголовное дело и заключить гражданина под стражу можно, не имея доказательств, но располагая «сведениями», то есть агентурными материалами. Предварительное следствие у нас негласное, но и судам по душе инквизиторские процедуры. Закрытые судебные заседания стали проводиться не только по делам, где затрагивается государственная тайна или речь идет о половых преступлениях, но под предлогом охраны любых секретов и секретиков. По закону, судья решает вопрос о заключении гражданина под стражу в присутствии публики, на практике – в своем кабинете: оберегает тайну следствия.

Судья не спешит исключать из разбирательства улики, полученные с нарушением закона, и делает вид, что верит любой ахинее. Например, в процессе Сутягина в качестве доказательства использовалась тайком снятая видеозапись по-дружески обставленной беседы его с операми, которые провоцировали собеседника на треп по интересующим их вопросам.

Надо напомнить нашим судьям в штатском, что приговоры оглашались полностью публично даже в советское время, даже по политическим и шпионским делам. Как отмечал Европейский суд в решении от 17 января 1970 года по делу Делкорта, право быть судимым компетентным, независимым и беспристрастным судом требует, чтобы «правосудие не только свершилось, но и было очевидно, что оно свершилось». Пока же очевидно другое: если правосудие законспирировано, то судебные залы смахивают на казематы, а судейские мантии – на рясы опричников.


Правозащитники объявили Игоря Сутягина политзаключенным

"