Сопредседатель Региональной общественной организации «Норд-Ост» Татьяна Карпова

– Как власти помогают бывшим заложникам и их семьям?

– Федеральное правительство – никак. И даже никто не попросил прощения за спасательную операцию, которая была провалена, за 130 смертей, 10 из которых – дети. Заложники продолжают умирать от газа, а правительство теперь уже в Страсбургском суде утверждает, что газ был полностью безопасен. Последние четыре года нам помогала мэрия Москвы. Благодаря им на площади перед театральным центром сделали более или менее приличную памятную доску с именами погибших, подсвечниками и стойками для цветов. Еще нам помогали найти врачей, а детям-сиротам – с летним отдыхом и бесплатными билетами на елки.

– А льготы, компенсации?

– Уже восемь лет мы боремся, чтобы у нас появился статус «пострадавшие при теракте», который позволил бы получать что-то постоянное. Адвокаты говорят, что нам все положено, но в судах мы добиться ничего не смогли. Еще мы просили бесплатное пребывание в больницах. У нас медицина бесплатная только на бумаге, а кто с этим сталкивается, понимает, что все очень даже платное. В Москве есть реабилитационный центр при 13-й горбольнице. Но когда ты обращаешься как перенесший газовую атаку и говоришь, что беспокоят сильнейшие головные боли, не можешь ходить, отказывают почки, они отвечают, что бесплатно – только, извините, анализы мочи и кала. А на все остальные анализы или томограммы нас отсылают в другие медицинские центры, где процедура стоит от 3 тысяч рублей. Дети-сироты получают пенсии по потере кормильца – около 3 тысяч. Но что эти деньги для Москвы? Единственный, кто пошел нам навстречу, – это лицей «Кораллово».

– Тот, который финансировал Ходорковский?

– Ходорковский основал, а попечители сейчас – его родители. Туда бесплатно берут детей-жертв «Норд-Оста» и других терактов. В сентябре я туда лично привозила устраивать группу детей из Беслана.

– Что нужно бывшим заложникам, помимо бесплатных больниц?

– Бесплатные лекарства. Бывшему сторожу театрального центра Николаю Алексеевичу Любимову, который тоже был в заложниках, 5 ноября исполняется 79 лет. И для него каждый день дилемма: купить что-то из еды либо лекарства, на которых проживешь хотя бы год или два. Сейчас я ищу врача-психиатра для девушки-заложницы, у которой большие проблемы с психикой. Еще у одной заложницы обнаружили опухоль, и тоже нужны хорошие врачи и больницы. Мы эти проблемы вынуждены решать сами, обзванивая друг друга и выясняя, у кого есть какие знакомства. А к государству обращаемся в последнюю очередь, зная, что это – лишь битье головой о стену. Еще одна проблема, которая возникает от раза к разу, – умоляем военный комиссариат Москвы освободить от армии мальчиков, прошедших «Норд-Ост».

– Удается?

– Да, несколько раз удавалось «отмазывать» от армии. Но только благодаря нашему хождению и объяснениям: ну заберете вы этого парня, который вам погоды не сделает, а потом может быть еще трагедия. Когда трое суток находишься в плену, где тебе угрожают оружием и ставят вокруг растяжки, это травма, которая не проходит.

– Жертвы других терактов обращаются к вам за помощью?

– Да, мы все вместе: потерпевшие «Норд-Оста», Беслана, от взрывов в метро и от взрывов самолетов в 2004 году.

– Сколько людей в вашей организации?

– Около семи тысяч – потерпевшие и их родственники.

– Почему не создаете партию или движение, чтобы самим добиваться поправок в законодательство?

– Мы стараемся не заниматься политикой. Мы никогда не устраивали митингов, а требовали свое по закону, как нам казалось. А нам говорили: теракта не было. Был захват заложников, но это – не теракт.

– Кто говорил?

– Председатель Мосгордумы Владимир Платонов. На передаче «Поединок» у Соловьева он заявлял, чего вы сюда пришли, и показывал выдержку из юридического справочника, что терактом называется законченное действие. Если бы театр взорвался, это был бы теракт. А раз здание целое, теракта не было. И расследование до конца так и не проведено. С 2005 года по сей день следствие ведет один несчастный следователь Кольчук. Может ли он в одиночку расследовать теракт, где в заложниках были 912 человек?

– Возможно, там расследовать нечего: террористы убиты, организаторы – за границей?

– Начнем с того, что когда террористов убивали, они были под газом, в бессознательном состоянии. Почему было не взять их живыми? За восемь лет мы пришли к очень горькому выводу: это было выгодно нашему правительству.

– Чем выгодно?

– Показать свою силу. «Будем мочить их в сортире». Меня тоже вызывали на собеседование люди в штатском и напоминали, что помимо погибшего сына у меня есть двое живых, и надо мне одуматься и уйти от этого события. А официально никто из руководства страны за восемь лет с нами так и не поговорил.

– О чем вы хотите поговорить?

– У меня есть бумага из «скорой помощи», что моего Сашу (Александра Карпова. – «НИ») забрали из автобуса в 12.45. Это автобус, в который складывали трупы со ступенек. На этом же документе написано: место смерти – «скорая помощь». Значит, когда они его забрали, он был жив и шесть часов пролежал с трупами! Мы не можем себе простить, что сидели, как стадо баранов, в соседнем ПТУ, ждали вестей и были уверены, что такое количество людей не бросят.

– Каковы шансы, что виновных в смерти заложников накажут?

– Никаких. Разработчик газа ведь получил Героя. Хотя бы компенсация через Страсбург. Пусть правительство осудят за то, что они нас всех бросили!

– Объявлять голодовку не пробовали?

– Беслан сколько голодал, а только последнее здоровье потеряли. Нас также проигнорируют, как игнорировали во всем остальном.