Генерал-майор милиции Владимир Овчинский

– Типичная реакция властей на теракт – перевод милиции на усиленный режим: толпы патрулирующих в метро, металлоискатели в аэропортах и госучреждениях. Месяц спустя все успокаиваются и усиление отменяют. Насколько такое реагирование имеет смысл?

– Мы живем при таком уровне террористической опасности, что у нас усиленный режим должен быть постоянно. В прошлом году, по данным внутренних войск, на Северном Кавказе произошло больше 900 терактов, в том числе 18 – с использованием шахидов. Такого количества не было никогда. Террористы убили более 200 сотрудников силовых структур. И в ситуации такой контртеррористической войны в Москве и Питере не приняли никаких адекватных мер по защите аэропортов и других крупных транспортных узлов! Налицо явный состав преступления – халатность, повлекшая человеческие жертвы.

– Какие меры вы считаете адекватными?

– Должны проверять всех входящих в аэропорты, железнодорожные вокзалы, крупные торговые центры. Это требует затрат, но убытки от терактов еще больше: и человеческие жертвы, и снижение инвестиционной привлекательности России.

– Нужно сделать как в Израиле, где вооруженные охранники с ручными металлоискателями стоят на входах в магазины, кафе и даже проверяют пассажиров при посадке в автобус?

– Уровень террористической опасности в России гораздо выше, чем в Израиле. У нас идет война с большей интенсивностью, чем между израильтянами и палестинцами. В Израиле воюющие народы отделены друг от друга стеной. А мы от Северного Кавказа не отделены ничем. Достаточно сесть в поезд или машину, и можно приехать в Москву. Где живут как на другой планете – жируют, веселятся, тогда как на Кавказе постоянно гибнут. Раньше ощущения, что мы живем в одной стране, не было. А после взрыва в «Домодедово» оно пришло. И, по моим прогнозам, террористическая активность будет только возрастать.

– На чем основаны эти прогнозы?

– На том, что социальное положение жителей Северного Кавказа ухудшается, несмотря на все меры. Межклановое противоборство растет, безработица не снижается.

– В девяностые годы войну на Кавказе начали под предлогом борьбы с терроризмом. Россия проиграла?

– Войну спровоцировал распад Советского Союза и смена идеологического режима, религиозные процессы. И эта война не заканчивалась, только менялись фазы. Война на Северном Кавказе началась в 1992 году и идет уже почти двадцать лет.

– Как долго она еще будет идти?

– Война может идти и сто лет. Мы должны осознать это и принять меры. Есть израильский опыт – так давайте сделаем как в Израиле. Я изучал их систему безопасности, когда работал в МВД. Там тоже неидеально, бардака хватает. Но лучше, чем у нас.

– Не приведет ли тотальный контроль к «пробкам» во всех сферах? Когда после теракта всех входящих в аэропорт «Домодедово» стали проверять и просвечивать багаж, образовалась огромная очередь, ругань…

– Потому что не надо поступать как идиоты. Нужно сделать так, чтобы проверка несла минимальные потери для людей. Не тупо стать, а сначала подумать.

– Как не тупо?

– Приведу пример. Я недавно вернулся из Парижа. В России на паспортном контроле стоял полчаса. А в Париже больше двух минут никто не стоит. Они рассчитывают: в это время приходит столько-то самолетов и нужно посадить столько окошечек. А у нас никто не считает. Кстати, в «Пулково» до недавнего времени контроль был. Если ты заходишь в аэропорт, не важно, с вещами, без вещей, ты должен пройти через рамку. Ну, постоишь десять минут при входе, ничего страшного. Потом рамку убрали – минимизируют затраты на безопасность.

– Если опять какое-то время ничего не будет происходить, как долго удастся сохранять бдительность? В «Домодедово» металлоискатели на входах стояли, но все шли без проверки.

– Технологически и логистически все решаемо. А в «Домодедово» стояли муляжи.

– Почему ни теракт в «Домодедово», ни взрывы в метро в марте прошлого года не смогли предотвратить спецслужбы?

– Борьба с терроризмом состоит из двух частей: агентурно-оперативной деятельности и физической защиты. У нас не сработала ни первая, ни вторая.

– Америка тоже воюет, но у них терактов не было после 11 сентября 2001 года.

– Америка воюет не на своей территории. Если бы Афганистан был частью США, у них терактов было бы больше, чем у нас. А так они отделены океаном и проверяют всех, кто к ним приезжает.

– В Европе тоже взрывают гораздо реже, чем в России.

– Потому что там нет войны. А мы воюем уже почти 20 лет на своей территории. Убиты тысячи сотрудников силовых структур и десятки тысяч боевиков и мирных граждан. А за каждой смертью стоят семьи, желающие отомстить.

– Вы сказали, что после теракта в «Домодедово» надо сажать за преступную халатность. Кого?

– Безопасность в аэропорту осуществляется комплексно и милицией, и руководством аэропорта. Сейчас нужно возбудить дело по факту преступной халатности и в рамках дела расследовать вину каждого человека, ответственного за конкретный уровень безопасности.

– Но потом окажется, что главным виновником будет милиционер, который стоял при входе возле металлоискателя или муляжа, как вы сказали, и не проверил террориста?

– Если было указание осуществлять сплошную проверку, а он не проверял, он должен идти в тюрьму. Как в 2004 году милиционер не проверил двух женщин, а они взорвали два самолета. За это милиционер получил семь лет лишения свободы.

– А с агентурной работой и с оптимизацией усилий милиционеров по физической проверке ничего не изменится.

– Вывод нужно делать такой: о сокращении милиции говорить нельзя. Надо перестать врать, что у нас улучшается криминальная ситуация. Если давать реальные цифры, о сокращении милиции говорить никто не будет.

– Однако сотрудников милиции в пропорции к населению у нас в разы больше, чем за рубежом.

– Да, милиционеров у нас в три раза больше. Но убийств в Европе менее одного на сто тысяч населения в год, а у нас – 15. Криминальная ситуация в России хуже, чем в Африке и Латинской Америке.

– Как на борьбу с террористами повлияет преобразование милиции в полицию?

– Никак не повлияет. Реформа должна заключаться в другом. Нужно создавать мобильные структуры, которые адекватно реагируют на современные формы преступности, терроризма и коррупции. Необходима иная система учета заявлений о преступлениях и реагирования на них, иная система розыска лиц, пропавших без вести. Кроме того, кадры следует проверять не только при приеме на службу, но и постоянно при прохождении службы, потому что профессиональные деформации возможны на всех стадиях.