Сгорела Дружба народов

Вчера днем сотни темнокожих парней и девчонок в буквальном смысле слова атаковали приемные отделения столичных больниц, чтобы хоть что-то узнать о судьбе своих земляков. Но информация от врачей была сведена к минимуму. Ответ один для всех: «посещать больных не положено». И даже представителям консульств приходилось простаивать по нескольку часов, прежде чем врачи давали добро на посещение соотечественников.

Никаких «но»

В дверях хирургического отделения больницы №64 столпотворение. Смуглые лица. Иностранная речь. Первые пострадавшие на пожаре стали поступать сюда около трех ночи. И сразу же в больницу потянулись их земляки. Коверкая русскую речь, они расспрашивали о своих друзьях и родственниках.

«Бьят, мой бьят здесь?» – приставал ко всем щуплый вьетнамец, пытаясь узнать о судьбе брата. Охранники улыбались в ответ и загораживали проход. Медсестры разводили руками и сдерживали смех. А он кидался из стороны в сторону. Напуганный и потерянный. Ни списков на дверях. Ни объявлений.

«Вся информация у главврача», – исчерпывающий ответ, один на всех. И для тех, кто в джинсах, с сотнями косичек на головах, и для тех, кто одет в дорогие костюмы, со списками разыскиваемых соотечественников.

«Но?..»

«Никаких «но», во втором корпусе вам все объяснят!»

Эту фразу заглушает иностранная речь. В голосах обида и непонимание. Как так? Почему нельзя? Непонятно. Народ выходит на улицу, чтобы собраться с мыслями и покурить. Вокруг снег. И они, черные на белом фоне. Пускают дымные колечки в морозный воздух. Чуть поодаль два практиканта в белых халатах наблюдают за необычными посетителями.

«Нравится мне в них одно, – говорит будущий медик. – Дружные они, в отличие от нас, русских. Везем на каталке на рентген вьетнамца, а они его обступают, хотя и незнакомы, спрашивают домашний адрес, телефон. А если честно, то задолбали. Мешают работать. Ведь говорят им по-русски: «Нельзя». Не понимают!»

«Вниз.., окно…»

Черные ребята кидают на белокурых парней умоляющие взгляды. Но те ныряют в дверной проем, за спины охранников. Вверх по лестнице. Там в палатах лежат те, кто, ошалев от дыма и огня, выпрыгивал из окон четвертого этажа на грязный московский снег, на мокрый асфальт.

Китаец Пэн Цзя из 310-й палаты улыбается. Нога в гипсе, лицо ободрано. Пытается объяснить, как все было.

«Учился, экономика».

Показывает на противоположную койку.

«Мой друг, тоже Китай! Русский не понимай! Он не понимай русский!»

Цао Кинь пытается объясниться на английском. Но потом замолкает. Морщится от боли. Тяжело говорить. Кроме китайцев в палате еще три человека. Чтобы выучить их имена, и знать, кто есть кто, медсестры над каждой кроватью повесили таблички с аршинными буквами: «Мухамад Аль Амин Аминович», «Хасан Шейх Масул», «Измайльо Суй Суй».

Суй самый смуглый из них. И самый молчаливый.

Пэн Цзя рассказывает о событиях вчерашней ночи: «Вниз, окно!» «Потом везли сюда!»

И он тоскливо обводит глазами палату, в которой кроме кроватей и двух тумбочек ничего нет. Даже занавесок на окнах.

«Все нормально, Сема!»

А внизу все та же суета. Обледенелое крыльцо снова занято. Их двое. Оба невысокого роста. Один щуплый, смуглый, в рыжей дубленке. Другой пожилой, славянин с седыми волосами. Один из Индии, другой из Воскресенска. Одного зовут Саммиатан, другого Михаил

«Все будет нормально, Сема, – мрачно говорит славянин, обращаясь к индийцу.

«Папа, мы должны к ней ехать в больницу Склифосовского!»

Саммиатан — зять Михаила Полякова. Он жил в том корпусе на четвертом этаже.

«Услышал среди ночи шум, – вспоминает Саммиатан. – Думал драка, выхожу — там дым, огонь. Я назад. Выбил окно. Жена Юля кричит, прыгать не хочет. Я ее вытолкнул, потом сестру».

«Обе мои дочери сейчас в больнице, – поясняет Михаил. – Юля, жена Семы, лежит в Склифе, а Оля, младшая, — здесь, в реанимации. Вроде обе живы. Вчера они в горячке мне в Воскресенск позвонили в половине третьего ночи, сказать, что все нормально».

Саммиатан показывает мобильный телефон. В памяти вчерашние звонки. И зафиксировано время: 2 ночи — «03» и «01».

А Михаил продолжает рассказ: «Саммиатан только ногу сильно порезал и ушиб. А так ему повезло. Он легкий, выпрыгнул с четвертого этажа и ничего не сломал. Перед этим он еще троих соседей разбудил. А когда дочерей увезли, он на пожаре остался и помогал разбирать. В общем, молодец зять!»

«Одно хорошо, – сказал на прощание Михаил. — Внука я на выходные забрал. А то в этой общаге постоянно такой бардак творился! Я это уже давно заметил. Еще когда мои дети только поженились».

Официальная информация

Вчерашний пожар в общежитии РУДН уже называют самым крупным в Москве за последние 20 лет и по количеству пострадавших, и по масштабам возгорания. До этого массовой гибелью людей запомнились пожар в феврале 1977 года в северном корпусе гостиницы «Россия», когда погибли 42 человека, и возгорание в мае этого года в подвале жилого комплекса «Алые паруса», когда задохнулись 10 рабочих-гастарбайтеров.

Первая информация о пожаре появилась в 2.15 в ночь на понедельник. На пульт дежурного пожарной части в столичном микрорайоне «Беляево» одновременно позвонили жильцы дома №19 по улице Миклухо-Маклая и комендант 6-го корпуса общежития РУДН. По их словам, в одной из комнат общежития на втором этаже появилось пламя.

Из части выехали два пожарных расчета и, согласно официальной информации Управления государственной противопожарной службы МЧС РФ по Москве, в 2.23 они уже были на месте. К этому времени огонь уже бушевал во всю силу и перекинулся на третий и четвертый этажи. Пожарные вызвали подкрепление и начали спасать людей. Вскоре огонь охватил территорию около 1 тыс. кв. метров. Тушение осложнялось высокой температурой и сильной задымленностью в замкнутых помещениях общежития.

Обе лестницы корпуса загорелись в первые минуты пожара, поэтому пути эвакуации для жителей верхних этажей были отрезаны. В панике подростки начали прыгать из окон. Тогда и появились первые погибшие и раненые. Подоспевшие обитатели соседних корпусов общежития только и успевали оттаскивать бездыханные тела подальше от полыхающего здания. Сверху на них сыпались осколки стекол, горящие обломки оконных рам, куски перекрытий. Раненых штабелями складывали на крыльце корпуса.

В 2.49 пожару был присвоен третий уровень сложности. К этому времени около общежития находилось 43 пожарные машины, 50 экипажей «скорой помощи» и 3 автомобиля столичной службы спасения.

Более 200 пожарных смогли локализовать пожар лишь к 4.40 утра. В 5.39 УГПС по Москве объявило о том, что огонь полностью потушен. С этого момента пожарные начали пролив тлеющих локальных очагов и разбор перекрытий. Бригады «скорой помощи» все утро развозили пострадавших по столичным больницам.

По данным столичного ГУВД, в здании общежития в эту ночь находился 521 человек, из которых 272 — непосредственно в крыле, где произошло возгорание. При пожаре погибли 36 человек (28 – в самом здании, 3 – на улице и 5 –в больнице), 139 человек были госпитализированы с отравлениями угарным газом, ожогами и травмами.

Гагаринская межрайонная прокуратура по факту пожара возбудила уголовное дело по статье «Уничтожение или повреждение имущества путем неосторожного обращения с огнем, повлекшее тяжкие последствия». Точные причины пожара будут объявлены лишь через несколько дней, когда эксперты УГПС проведут все необходимые экспертизы.

Между тем по поручению первого заместителя мэра в правительстве столицы, курирующего комплекс городского хозяйства, Петра Аксенова, в ближайшие дни в столице будут проверены школы, детские сады, больницы и другие учреждения социальной сферы на предмет соблюдения правил противопожарной безопасности и состояния отопительного оборудования и приборов.

«Пожарные приехали, посмотрели и уехали»

Вчера рядом со сгоревшим корпусом стояла толпа студентов. Милиция не пропускала их через ограждения. В здании продолжали работать пожарные и спасатели. Периодически в толпе можно было разглядеть зареванных девушек. У одной из них дубленка надета поверх ночной рубашки, на ногах тапочки. Она живет в несгоревшем крыле 6-го корпуса, когда узнала, что в здании пожар, сразу же выбежала в коридор.

Две студентки 1-го курса инженерного факультета недавно вместе приехали из Калмыкии. «Я проснулась, оттого что услышала, как кто-то кричал: «Помогите!», — рассказывает Наталья Джалсанова. — Будить нас никто не собирался, могли, наверное, задохнуться. Еще повезло, что наша комната на первом этаже». «В коридоре была паника. Люди не знали, куда бежать. Кто-то сказал, что к выходу не подобраться, так как все в дыму, — перебивает ее подруга Цагана Санджиева. — Где мы теперь будем жить, не знаем. Вещи все в здании остались, пока нас знакомые приютили».

«Я живу в здании напротив, — вспоминает студент 3-го курса лечебного факультета Андрей. — Когда мы узнали о пожаре, горел еще только второй этаж. Позже люди на четвертом и пятом начали открывать окна, кричали что-то. Из них ведь никто по-русски даже не говорил. Пожарных не было очень долго, минут 40 – 50. Первая команда приехала, посмотрела на пылающее здание и куда-то укатила. И только потом уже появились сразу несколько машин. Студенты не выдерживали, прыгали из окон. Кто-то ноги ломал, кто-то руки».

Для многих студентов травмы, полученные при ударе об обледенелую землю, оказались смертельными. Девушка, выпрыгнувшая из окна пятого этажа, сломала позвоночник, но умерла не сразу. Ее вместе с другими ранеными оттащили в кафе-бар «Пикассо», расположенное неподалеку. Под рукой не оказалось никаких обезболивающих препаратов. Девушка мучилась около часа и умерла, так и не дождавшись «скорой».

«Площадь вокруг здания была завалена человеческими телами – то ли живыми, то ли мертвыми, — рассказала «НИ» живущая в восьмом корпусе Анна Усурова, помогавшая разносить пострадавших по соседним зданиям. — Мы не разбирали погибших и пострадавших. В темноте не видно, дышит ли человек, насколько он обгорел. Просто подбирали и прямо по снегу волокли в ближайшее укрытие. Только потом кто-то придумал матрасы вместо носилок использовать. Уже в комнатах соседних корпусов отделяли живых от мертвых.

Нуну из Кабо-Верде помогал оттащить тех, кто выпрыгивал из полыхающего здания. «Они прыгали, ломали себе ноги и уже не могли сами идти. А я помогал оттащить их подальше от здания, — рассказал Нуну. — Но вообще самое ужасное то, что пожарные только через час приехали. Если бы раньше, то многих спасти бы удалось. С одной стороны там лестницу поставили, так она сломалась, и все, кто по ней полз, рухнули вниз».

«Один уголь»

Из дверей уцелевшего крыла корпуса выходят милиционеры: «Тут люди с нормальной психикой есть? Идемте, понятыми будете». Беспрекословно прохожу за ними внутрь здания в сопровождении студента-медика. Милиционеры еще раз предупреждают, что лучше бы на все это не смотреть: «Посидите где-нибудь, вам потом протокол прочтут, распишитесь, главное, не уходите». Все трупы кладут на белые простыни в небольшом закрытом проходе рядом с читальным залом. Эксперты напоминают коллегам, чтобы они обязательно вписывали в протокол номера комнат или место, где нашли тела, так как это должно помочь при опознании погибших. Спасатели продолжают приносить трупы.

«Ужас! Людей нет — один уголь», — тихо произносит одна из понятых. В зале, где работают эксперты, медики пытаются еще раз подсчитать количество погибших. Один из спасателей говорит, что еще не все найдены: «Мы продолжаем работать. В комнатах все завалено, не пройти. Несколько человек на лестнице нашли, кого-то в коридоре». Криминалисты беспрерывно фотографируют трупы. Кто-то командует: «Увозите этих. Тут уже места нет». К счастью, понятых разрешают поменять, нас отпускают. На смену приходят две студентки.

В стороне от читального зала, превратившегося во временный морг, старший преподаватель нервно объяснял судмедэкспертам, что не может идти на опознание.

«Поймите, не потому что у меня нервы слабые. Большинство из них я вообще никогда не видел. Они приехали только в пятницу. И не здоровались они со мной в коридоре. Они не знают, как на русском языке здороваться».

Неподалеку стоял сотрудник МЧС. Он изучал список жильцов корпуса и ставил крестики напротив опознанных погибших. В два счета его окружили студенты, желающие узнать участь своих друзей, однокурсников, соседей по комнате. Через плечо спасателя все вглядываются в строчки, напечатанные наскоро очень мелким шрифтом. Напротив многих стоят пометки ручкой: БОЛ. - значит в больнице, Т - значит труп.

Живые

Вчера утром в соседнем корпусе, окна которого выходят на пепелище, комендант спешно готовилась к грядущей проверке пожарной инспекции. Завхозы обходили все комнаты общежития и собирали электрические приборы. В черные мешки с наклеенными номерами комнат складывали чайники, электроплиты, микроволновки, рисоварки и тройники. Сборщики электроприборов постучались в очередную дверь. Им открыл студент из Камеруна.

— Электрические чайники, плитки, обогреватели есть?

— Есть.

— Тогда, давай, неси сюда!

— Ну-у, — протягивает камерунец.

— Не «ну-у», а давай. Или что? Хочешь, как ребята вчера, из окна прыгать?

Студент согласился с убедительным аргументом и добровольно сдал двухкомфорочную электроплитку и чайник. Так были собраны все потенциально опасные электроприборы.

«Вот что надо было в первую очередь конфисковать, — говорит студент-медик из Индии, показывая на стоящие в общей столовой две плиты «Лысьва». — Одна вообще не работает, а другая иногда не выключается. Очень опасно, — убедительно говорит он. — А вы знаете, тут одна девушка из 6-го блока в субботу переехала в 9-й. Вещи перенесла, но ей не дали матрас, и она решила переночевать в последний раз на своем старом месте в 6-м блоке. Вот и переночевала». Индиец, правда, не знал, выжила его знакомая или нет, но сказал: «Там был просто кошмар. Люди из окон прыгали, не могли выбраться. План эвакуации написан на русском языке, и никто из вновь прибывших, даже если бы захотел, не смог бы понять, что там написано».

В одном из кафе, в соседнем блоке, собрались студенты из Бангладеш во главе с послом этой республики. Они сдвинули несколько столов и организовали свой штаб по выяснению судеб пострадавших соотечественников. В 6-м корпусе проживали 11 бангладешцев. «Мы пока не знаем, где их искать. Мы даже не знаем, живы они или нет, — рассказал «НИ» студент 4-го курса Аким. — Нам пока не сказали, в чем причина пожара». Вдруг у него зазвонил сотовый телефон. Он минут пять оживленно разговаривал на родном языке. «Это мама с папой звонили. Интересовались, жив ли я».

«Большинство из уцелевших просто не ночевали в ту ночь в корпусе или находились на первом этаже, который пострадал меньше остальных, — объяснила студентка Софья Немеева из Владимирской области. — В выходные многие были у друзей в соседних корпусах. Те, кто живет недалеко от Москвы, поехали навестить родных. Я ездила домой и только что вернулась. Еще по дороге в студгородок слышала что-то про пожар, но не думала, что полыхал именно наш корпус. У меня знакомых там полно осталось. Моя комната на пятом этаже. Если бы я осталась ночевать, вряд ли выжила бы.

«Наша часть здания уцелела, поэтому в других корпусах нам комнаты не дадут, – рассказала «НИ» студентка подготовительного факультета Ирина Воронова. – Я не знаю, как буду спать теперь в этой комнате. Сколько времени понадобится, чтобы отсюда выветрился этот тошнотворный сладковатый запах – никому не известно. В суматохе я потеряла телефон, не могу позвонить домой, в Кострому. Родители, наверное, с ума сойдут. У меня у самой до сих пор руки трясутся. Не буду здесь больше учиться – мне теперь страшно».

Версии

Пожар в «шестерке» – так называют блок №6 комплекса общежитий Российского университета дружбы народов – страшная, но предсказуемая трагедия. Восемь блоков студгородка – пятиэтажки хрущевских времен, переданные Никитой Хрущевым спонтанно созданному им в самом конце пятидесятых Университету имени Патриса Лумумбы, – свидетельство отеческой заботы СССР о развивающихся странах. Мера изношенности проводки, труб, коммуникаций во всех этих общагах – от первого до восьмого блока – превосходит любые, даже самые страшные фантазии.

Однако председатель попечительского совета РУДН, министр образования РФ Владимир Филиппов вчера старался сделать хорошую мину: «В качестве основных версий рассматривается поджог и неосторожное обращение с огнем. Этот корпус ремонтируется каждый год. Пожарная эвакуация была обеспечена, но пламя пошло на верхние этажи. По нашим данным, около 90% погибших жили на третьем этаже. В больницы доставили 156 человек, по последним данным, шестеро из них находятся в тяжелом состоянии. В 203-й комнате жили три студентки из Нигерии. Кто-то видел, как после возгорания они выбежали на улицу. Сейчас их ищет милиция. Одну уже нашли, с ней «работают» следователи. Возможно, они случайно подожгли комнату и, испугавшись, решили скрыться».

Именно в «шестерке» жили только что прибывшие на учебу студенты подготовительного факультета – иностранцы, не знающие языка, непривычные к нашему быту, пище и климату, недоумевающие, почему у них на морозе изо рта идет пар… Очередной набор студентов, приехавших из Китая, Вьетнама, Бангладеш, Нигерии начался совсем недавно. Многие приехали в Москву несколько дней назад.

Преподаватель РУДН Шекер Кулиева рассказала «Новым Известиям», что накануне трагедии в общежитиях отключили отопление. Из-за постоянно «летящих» труб в пятиэтажках это происходит регулярно. Следствие – постоянно работающие в каждой комнате электрообогреватели. Но это в свою очередь дает экстремальную нагрузку на старую проводку. Поэтому «коротит» в электрощитах этих зданий также с прискорбной регулярностью.

Усугубило ситуацию, видимо, и то, что комната №203 – первая от лестницы. Дверь в противоположном конце коридора, как правило, надежно закрыта в целях «соблюдения пропускного режима». Пожар, вспыхнувший в крайней комнате и моментально распространившийся вверх по лестнице, попросту отрезал от выхода и живущих на втором этаже, и обитателей верхних этажей.

С этой версией согласны очевидцы пожара. Многие утверждают, что на втором этаже одновременно загорелись оба электрощита. «Провода тянутся по всему коридору, их там с шестидесятых годов не меняли. У нас везде плохая проводка. Щиты находятся рядом с лестницами. Люди на верхних этажах просто не могли даже спуститься, на лестницу нельзя было выйти», — говорит Тамерлан, студент медицинского факультета.

Девять лет назад в студенческом городке РУДН произошел пожар в 5-ом корпусе. Тоже погибли люди. По своей архитектуре это здание ничем не отличается от сгоревшего — схема этажей та же самая. Пройти в здание не составило никакого труда. В конце коридора первого этажа у лестницы деревянная дверь, на которой красуется табличка: «Запасной выход». А на самой двери — огромный амбарный замок. На втором этаже мы обнаружили только один огнетушитель, хотя на схеме эвакуации их было три. Место для курения, кстати, на всех этажах находится в полуметре от электрощита.

Пожары в российских вузах

• Октябрь 1993 года. Пожар в четырехэтажном здании Пензенского областного училища культуры и искусства. 9 человек погибли, 31 госпитализирован с переломами и отравлениями.
• Октябрь 1996 года. Пожар за 12 часов полностью уничтожил Ивановскую медицинскую академию. Очаг возгорания – в деревянных перекрытиях шестиэтажного старинного здания.
• Март 1998 года. В Московской государственной академии нефти и газа пожар уничтожил пять этажей общежития (материальный ущерб составил около 5 млн. руб.), погиб иностранный аспирант, 15 человек получили травмы и ожоги различной степени тяжести.
• 12 декабря 1999 года. Пожар в здании семейного общежития МГУ на улице Кравченко. Пострадали 16 человек, из них 12 погибли (шесть человек сгорели в лифте). Пожар возник на втором этаже здания, в комнате, где поселили на несколько дней группу каскадеров.
• 1 августа 2000 года. В здании издательства факультета журналистики МГУ возник сильный пожар. Зданию, представляющему историческую и культурную ценность, причинен значительный ущерб. Серьезно пострадали центр документации и печатные цехи.
• 19 декабря 2000 года. Произошел пожар в жилом корпусе «И» главного здания МГУ на Воробьевых горах. После разбора завалов пожарные обнаружили труп мужчины и около десяти тысяч компакт-дисков. По предварительной версии, причиной возгорания стало неосторожное обращение с огнем в состоянии сильного алкогольного опьянения.
• 15 мая 2001 года. Один человек получил незначительные ожоги и 9 отравились дымом во время пожара в здании Московского государственного строительного университета им. Куйбышева (МИСИ) на Спартаковской улице. Горели перекрытия между этажом и чердаком и аудитория на верхнем этаже.
• 26 февраля 2003 года. Пожар в студсовете юридического факультета МГУ (улица Огарева). Пострадавших не было. Пожарным в ходе тушения огня удалось спасти оборудования и материальных ценностей на сумму около миллиона рублей.
• 26 февраля 2003 года. Пожар в первом учебном корпусе Мордовского государственного университета в Саранске.
• 13 марта 2003 года. Пожар в Дальневосточном государственном университете. Возгорание произошло в мусоропроводе центрального корпуса. При тушении было эвакуировано около 1000 человек. Жертв нет.