Хроника «Изюмного бомбардировщика» (ФОТО)

Атомная версия

Если бы существовала Черная книга Берлина, то дата 24 июня 1948 года обязательно значилась бы в ней. Город оказался в блокаде. Один на один с пустыми прилавками, недействующими деньгами и с перспективой провести зиму в неотапливаемой квартире. Правда, судьба распорядилась по-своему. Она сделана берлинский день беды активным началом по созданию нового немецкого государства в западной части Германии. Но мир об этом еще не догадывался.

Представим себе берлинца той поры. Еще были живы в его памяти дни, когда красноармеец делился с ним солдатской кашей. Ну и как могло быть иначе, если тот считался освободителем... И вдруг... Сообщение с южной и западной Европой было блокировано Красной Армией.

Уже в наши дни развернулась дискуссия историков, отчего Сталину потребовалось устанавливать запоры на подходах к Берлину. Существует несколько версий. Одной из новейших считается версия «Атомное противостояние». Дескать, США к тому времени уже продемонстрировали, каким разрушительным оружием обладают. Они спалили Хиросиму и вселили ужас в сердца жителей планеты.

Содрогнулся ли Иосиф Сталин, великий мастер кровавых зачисток, неизвестно. Но известно другое. Он подготовил «симметричный ответ», как сказали бы сегодняшние кремлевские политологи. Уничтожить не безвестную Хиросиму, а знаменитый Берлин. Безо всякой атомной бомбы. Просто, блокировав все коммуникации, уморить город голодом.

Тезис «Добьем врага в его логове!», слегка подзабытый за три послевоенных года, был реанимирован. Удар был нанесен по двум миллионам жителей Берлина – женщинам, старикам, детям. Они оказались отрезанными от мира.

Сталин ответил вариантом «осажденный Ленинград на немецкой земле». Он, рассчитывая на поддержку советского народа, угадал: страна, в ту пору еще голодная, растерзанная, живущая ненавистью и горечью потерь, эту идею приняла всем сердцем.

Теперь, дескать, ваш черед почувствовать то же, что и мы. Мир еще раз ужаснулся.

«Технические трудности»

В 45-м советский народ праздновал победу. Но в СССР лишь один Сталин понимал, что победы не было. Ее не было в том стратегическом плане, который задумывался Лениным – установить диктатуру пролетариата в Европе, а затем, закрепившись в Старом Свете, перейти к глобальной экспансии коммунизма.

Этот план не скрывался. Напротив, декларировался, входил в сознание людей с колыбели – вместе с песнями, фильмами, книгами, начиная с 17-го года. Великая мировая давала этот шанс.

Все было бы хорошо, и Красная Армия, единым рывком пройдя до западного побережья Атлантики, до Геркулесовых Столпов, непременно осуществила бы замечательную задумку большевиков. Если бы не союзники, несколько лет дремавшие в ответ на вопрос об открытии второго фронта и в один прекрасный момент пробудившиеся – четко уяснив, что «промедление смерти подобно», как говаривал Ильич, и еще чуть-чуть и вся Европа будет коммунистической.

Помня о стратегических замыслах Кремля, американцы послевоенного образца не дремали. Генерал Маршалл, глава госдепартамента, будто забыл, о чем союзники договаривались в 45-м в Потсдаме – разодрать хозяйство Германии по клочкам бесчисленным перечнем репараций и, по существу, уничтожить всю индустрию страны. Цель при этом - окончательно демилитаризовать Германию, вывести ее за скобки мирового процесса хозяйственного развития.

5 июня 1947 года громом среди ясного неба звучит знаменитый план Маршалла. Оказывается, за океаном Германию видят иной. Должно произойти ее хозяйственное возрождение. Цель - «помочь европейцам снова обрести экономическое здоровье, без которого невозможны ни стабильность, ни мир».

Советская сторона, комментируя неожиданный шаг американцев, стала сравнивать великие нужды растерзанной послевоенной Европы и ограниченные возможности США.

При этом СССР, будучи и сам в стадии восстановления, никакой альтернативы американскому плану предложить просто не мог. Москве оставалось устами Молотова заявить, что Старый Свет, попавший под контроль США, просто потеряет экономическую и национальную независимость. Но Европа – и прежде всего послевоенная Германия - Москве не поверила.

Сталин понимал, что бывшие союзники любыми путями постараются отгородить западную Европу от коммунизма. Но как? Да очень просто, как оказалось. Приняли план Маршалла. Надо было дать достойный ответ заокеанскому союзнику, который на глазах становился новым и мощным противником. Ответ мог быть только один, и только точным и испытанным оружием – финансами.

«Наши западные союзники сразу же после войны осознали это обстоятельство и всячески стремились лишить нас этих экономических преимуществ, - вспоминает разведчик П.Судоплатов в книге «Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941». - Им удалось осуществить это лишь в 1948 году, когда после слияния в «Бизонию» американской и английской зон оккупации в Германии отменили хождение оккупационных марок. Это была экономическая подоплека Берлинского кризиса 1948 года, в ответ последовали наши меры по блокаде Западного Берлина».

Разведчик называет удушение города обтекаемым термином «меры по блокаде Западного Берлина». Маршал Соколовский – еще более туманно: «технические трудности».

Сталинские соколы лукавили.

Во-первых, советская сторона установила контроль за коммуникациями между Западным Берлином и Западной Германией задолго до этого, еще 31 марта 1947 года. Уж очень хотелось заставить западные державы побыстрее убраться из города. А те ответили на это выпуском новой марки - общей для их трех зон.

Во-вторых, они прекрасно понимали, что означает ввод новой денежной единицы в своей зоне, заявив, что она – единая для всего Берлина. Хаос и неразбериху!

Расчет Сталина был абсолютно верен. Горожане и владельцы собственности оказались не просто в растерянности, а в панике: какой валютой платить и рассчитываться? Чтобы избежать банкротства, собственники позакрывали магазины. В городе начался ропот. Чем кормиться? Берлинец подался было в пригороды, и вот тут-то Москва отдала приказ – блокировать западные зоны. Берлин оказался в осаде. Он был обречен на вымирание.

Воздушный мост: герои, жертвы, спасенные

Время было, напомню, послевоенное. Однако грандиозная операция «VITTLES», как именовался в военных документах Берлинский воздушный мост, требовала взаимодействия западных союзников, уже в мирные, казалось бы, дни. Подразумевая экстремальные, как и годы войны, условия. Высокую дисциплину, мастерство пилотов и, конечно, исключительные усилия наземных служб.

Основная тяжесть по наведению воздушного моста легла на плечи генерала Люциуса Д. Клея. Через год, весной 1949-го, он, военный губернатор (США) и главнокомандующий Европейского командования, отметил, что «среди вооруженных сил воздушный мост стал символом сплоченности, когда ВВС, СВ, и ВМС совместно прикладывали максимум усилий, чтобы выполнить наивысшее выражение американской мечты – свободу». Генерал Клей стал едва ли не национальным героем Германии. Во всяком случае, его немцы сразу и единогласно нарекли не только начальником воздушного моста, но и кормильцем Берлина, каковым он фактически и был.

Позднее было подсчитано, что общий километраж полетов был равнозначен двумстам полетам на Луну и обратно. Доставка грузов проходила с территорий, занятых союзниками, по трем воздушным коридорам, каждый шириной до 20 км., и на пяти различных высотах. Легко себе представить работу диспетчеров, которые должны были обеспечить безопасность полетов для 30 самолетов, одновременно находившихся в воздухе и один за другим заходивших на посадку.

Ни днем, ни ночью, в любую погоду в облаках Германии не смолкал рев крылатых машин. Сверхплотный график создавал напряженную обстановку в небе и на земле. Это приводило к несчастным случаям (их было всего зафиксировано 126), в том числе и к катастрофам.

«Берлинский воздушный мост потребовал ... жертв, - говорится в статье Die Berliner Luftbruecke на интернетовском сайте. - Так во время полетов погибли 31 американец, 40 британцев и пятеро их помощников-немцев».

Их имена увековечены на бронзовом цоколе обелиска близ берлинского аэропорта «Темпельхоф». Обелиск представляет собой половину изображенного в бетоне моста. А вторая его половина – во Франкфурте-на-Майне, где соседствует с крылатыми трудягами в натуральном выражении. Самолетами Douglas DC-3 и Douglas DC-4. Хотя в прокладке моста участвовали воздушные суда 18 типов из США, Великобритании и Франции.

Мост в цифрах

Чтобы представить себе картину происходившего, обратимся к статистике. В июне 1948-го все начиналось со скромных 1, 3 тысяч тонн. Понятно, что переправка продовольствия и топлива шла по нарастающей, поэтому финальный месяц по тоннажу превышал первоначальный более чем в 200 раз.

Рекордным по объему грузов стал самый конец блокады – май 1949 года, когда в город было доставлено 227,5 тыс. тонн.

В результате почти 280 тыс. вылетов жителям осажденного города было доставлено 2,3 млн. тонн грузов. Одну треть составляли продовольствие и медикаменты. Остальное – уголь. Он ценился не меньше, чем продукты питания: все послевоенные осени и зимы были в обесточенном Берлине холодные.

Сладкие рейсы

Пилоты выполняли полеты разной протяженности и маршрутов. И не обязательно в столицу поверженной Германии. Некоторых ослабевших из-за недоедания и болезней детей пилотам приходилось вывозить из Берлина.

Марион Г., которая оказалась в Любеке, позднее рассказывала: «Мне повезло. Я попала в число пятнадцати таких же истощенных детей. Нас усадили в транспортный самолет на жесткие сидения, покрытые парусным полотном, навесили на шеи бирки, где были указаны наши имена, фамилии и возраст, и раздали по 10 марок. Мы были напуганы надвигающейся неизвестностью, но сопровождавший нас американский военнослужащий подбадривал нас и угощал шоколадом».

Шоколад не был неожиданностью для детворы. Ведь из-за того, что продовольственные коробки обязательно содержали сладости, и, в первую очередь, те, которые не портились (фруктовые консервы или сухофрукты), народная молва почти сходу окрестила такие самолеты «Rosinenbomber» («Изюмный бомбардировщик»).

Мерседес А. было в то время около десяти. Она помнит, как вместе со сверстниками выискивала в палисадниках парашютики с грузом шоколада. К ним были приложены письма от детей Америки. Те с гордостью сообщали, что купили все это для берлинцев на собственные (конечно же, родительские, но выданные в качестве карманных) деньги.

Особенно запоминающимся было для малышей Рождество 1948 года. Около тысячи детишек собрались в аэропорту «Темпельхоф», встречая прибытие самолетов под названием «Летающие шоколадки». В те дни американцы передали юным берлинцам 53 тысячи рождественских посылок. Воспринималось это едва ли не как подарок небес.

Немного ангел

«Помню, что чувствовал себя немножко ангелом, - вспоминал позднее один из американских пилотов, Кеннет Слейкер. - Житель западного Берлина, который еще недавно числился во врагах, уже не был таковым. И это воспринималось теперь как само собой разумеющееся. Я понимал, через какие испытания ему пришлось пройти и что мне во что бы то ни стало нужно ему помочь. Я перестал быть солдатом. Я был тем, на кого он надеялся в борьбе за жизнь».

Урсула Алкер в ту пору работала в аэропорту «Гатов». Она контролировала процесс разгрузки самолетов.

«Работа была тяжелейшая, - говорит она. – Запах мешков с сушеной морковью или картофелем до сих пор стоит в носу. Пахло все: даже то, что не может пахнуть. Сахар, к примеру. Или уголь. Это был запах жизни, которая возвращается в Берлин».

Раздавать все это нуждающимся тоже было делом непростым. Для того, чтобы распределение проходило динамичнее, американцы использовали хорошо зарекомендовавший себя во Второй мировой войне CARE-Pakete. Это – сухой обеденный паек, расчитанный на десять военнослужащиvх. В CARE-Pakete военной поры входили почти 10 фунтов тушенки, 4 фунта сахара, фунт какао и кофе, столько же конденсированного молока, полфунта сливочного масла, столько же сыра, кукурузные хлопья, овощи и фрукты, сигареты и жвачка. Но, посчитав, что берлинцы нуждаются в усиленном питании, американцы добавили к этому перечню еще шесть наименований: мясные продукты, мед, изюм и сухой яичный порошок. CARE-Pakete выдавали на 2-3 семьи, в зависимости от их численности.

Битва за Берлин

Союзники не дали уморить Берлин голодом. Они дали Сталину понять, что будут поставлять Берлину необходимое даже в том случае, если их будут атаковать советские самолеты и зенитки. Лучший друг немцев на подобные действия не решился. Он осознал: главное сражение за Берлин проиграно. Он хотел показать Западу «кузькину мать», а тот взял и не испугался.

Блокадой Берлина Сталин сделал для единения США и Германии больше, чем все дипломаты обеих стран. Через 60 лет отчаянный опыт вождя повторил Путин: одной своей мюнхенской речью в феврале 2007-го он сделал больше для единения Европы и Америки, «чем мы могли бы сделать за десять лет», как отметили западные СМИ.

Своими действиями Сталин подстегнул процесс усиления единства сил Запада. Блокада ускорила подписание в апреле 1949 года документа о создании Североатлантического союза НАТО, который и должен был теперь защищать демилитаризованную Федеративную Республику Германию, созданную в мае 1949 года.

На излете блокады

11 мая 1949 года СССР официально объявил о ее окончании. Однако лицо Москвы было не такое привлекательное, как четыре года назад, в мае 45-го. Она, как оказалось, сделала все, чтобы народ Германии на многие десятилетия не верил в ее лучшие намерения.

При этом та же Москва и поныне, через шесть десятилетий, совершенно искренне возмущается, отчего союзные войска столь почитаемы в Германии, если Красная Армия по числу жертв (лишь в первые дни операции по взятию Берлина погибли 80 тысяч советских воинов!) вполне заслужила статус главного героя-освободителя...

Запад еще тогда понял: все эти жертвы – во имя не немцев, а собственных геополитических интересов. В рамках этих интересов может быть предпринято что угодно. Что история и подтвердила. Вспомним более поздние события: Будапешт, Прагу, Афганистан...

Берлинцы образца 1949-го года опасались новых «технических трудностей». По этой причине, несмотря на то, что блокада была Сталиным отменена, воздушный мост просуществовал до 30 сентября 1949 года. Так в городе были созданы стратегические запасы топлива, продовольствия, медикаментов.

Благодаря блокаде мир получил ясное представление об истинных намерениях каждой из стран – недавних союзников в борьбе с Гитлером. Разумеется, любое из этих государств имело свои интересы в Европе. Отстаивание этих интересов породило холодную войну. Пружина ее, самой долгой в современной истории войны, в любой момент могла распрямиться. И неизвестно, кто оказался бы в новой войне победителем.

Но тогда, 60 лет назад, бесспорно было одно: сердца берлинцев отныне принадлежали Америке.

Через 12 лет после воздушного моста Москва предприняла новую блокаду города. Ею стала Стена, к созданию которой призвал Хрущев. Тот самый, который осудил своего кровавого предтечу, мечтавшего голодом уморить Берлин и шагнуть дальше - к мировому господству коммунизма.

Вторая блокада Берлина, как мы помним из недавней истории, закончилась падением Стены и объединением двух частей немецкого государства. Город вернул себе законное право называться столицей Германии. Такими оказались отдаленные последствия блокады 1948-1949 годов.

НА ФОТО АВТОРА – экспонаты Музея Союзников, Берлин: