Вечный зэк-2

По статистике, в России отменяется каждый четвертый оправдательный вердикт присяжных. Эксперты говорят, что обвинительный уклон – это рудимент советского правосудия. Бывают случаи, когда разные коллегии присяжных многократно оправдывают подсудимых, и людям приходится тратить годы, чтобы вновь и вновь доказывать свою невиновность.

29 июля 2008 года в доме отдыха «Связист» в Звенигороде топором были зарублены двое мигрантов Зиедали Шарипов и Набиджан Холмуродов. Они работали в охране дома отдыха. Не прошло и месяца, как местные сыщики задержали подозреваемого в этом преступлении. «В день убийства утром я был в монастыре, – рассказывает Дмитрий Бегров (он работал сторожем. – «НИ»). – Я вернулся в общежитие, и начальник охраны Еремин после обеда сообщил мне о том, что произошло. Он вывез всех нелегалов и только вечером сообщил в милицию о случившемся».

Потом Бегрова и Еремина отвезли в 1-й отдел ОВД Звенигорода, где допросили с помощью детектора лжи и отпустили через два дня. Но 10 августа тот же Еремин уже сам отвез Бегрова в Звенигородское ОВД.

«Надевали на меня противогаз и зажимали подачу воздуха»

«Меня пристегнули наручниками к стулу. Старший оперативный сотрудник Виктор Курган сказал двум другим сотрудникам: «Сейчас он во всем признается», – вспоминает в беседе с «НИ» Дмитрий. – Он достал аппарат для пыток. Присоединил мне к ушам клипсы с проводами, через которые шел электрический ток. Меня било током несколько минут. Потом он надевал на меня противогаз и зажимал подачу воздуха. Другой оперативник держал меня за ноги. Это продолжалось два или три часа. Курган угрожал, что признание из меня все равно выбьют. Я молился про себя, но в какой-то момент понял, что терпеть эти пытки больше не могу. И тогда я сказал Кургану, что хочу поговорить с ним наедине». Затем, по словам Бегрова, оперативник налил ему водки и потребовал написать явку с повинной. А сам позвонил начальнику и доложил о том, что преступление раскрыто. «Когда я сидел в изоляторе временного содержания, ко мне приходил начальник убойного отдела города Одинцово Юрий Шумахов. Он предложил мне выбор: взять это убийство на себя и тогда мне гарантируют небольшой срок или меня посадят пожизненно».

Обо всем, что с ним случилось, Бегров написал прокурору Московской области Виктору Захарову. Старший помощник прокурора Александр Денисов сообщил «НИ», что «эта жалоба о неправомерных действиях сотрудников УВД по Одинцовскому муниципальному району была направлена для проведения проверки в следственный отдел по городу Одинцово. После проверки в возбуждении уголовного дела против сотрудников было отказано. Слова Бегрова не подтвердились».

«Кроме признательных показаний, у оперативников не было никаких доказательств вины Бегрова, – говорит «НИ» его адвокат Муса Хадисов, который защищал обвиняемого уже в суде присяжных. – Поэтому оперативники стали и дальше фальсифицировать доказательства. 17 августа моего подзащитного повезли на следственный эксперимент. Они придумали, что после убийства он якобы выбросил топор в реку». Дмитрий Бегров рассказывает, что уже после своего оправдания встречался с одним из оперативников, который допрашивал его в Звенигородском ОВД. И оперативник признался, что они специально нанесли на его джинсы кровь, чтобы таким образом доказать его вину. Эти джинсы, в которых Бегров ходил несколько дней до задержания, были вместе с другими вещами отданы им во время обыска.

После предъявления обвинения, уже из СИЗО, Бегров позвонил по мобильному телефону своим друзьям в монастырь и спросил, что ему делать. Один из монахов посоветовал Дмитрию отказаться от признательных показаний.

Топор, да не тот

«Следователи не рассматривали другие версии. Они знали, что Бегров ранее судим, и решили сделать его крайним. Но в материалах дела очень много противоречий и нестыковок, и присяжные это поняли, – объясняет «НИ» адвокат Хадисов. – Например, в признательных показаниях Бегров говорит, что между ним и потерпевшими была драка, а согласно экспертизе, удары наносились спящим людям. В комнате нет никаких следов борьбы. Если бы события развивались так, как рассказывал подсудимый, то везде в комнате должны были быть брызги крови. А ничего этого нет. Согласно результатам экспертизы, таджики были убиты двумя разными топорами. И, судя по характеру ранения, у одного из топоров клинок должен был быть не менее 14 сантиметров в длину, а у другого – 11 сантиметров. На экспертизу же был представлен один топор с лезвием длиной 14,4 сантиметра, выловленный в реке». «В день убийства служебная собака обнюхала все комнаты, – добавляет второй адвокат Бегрова, Хаваж Хадисов. – Если бы Бегров был замешан в преступлении, то собака бы обязательно взяла его след».

10 из 12 присяжных оправдали подсудимого. «После вердикта ко мне подошли несколько присяжных. Они говорили, что убедились в моей невиновности», – вспоминает Дмитрий. «Подсудимый заявил присяжным о применении к нему незаконных методов ведения следствия, – сообщила прокурор Светлана Гурская в Верховном суде России во время рассмотрения кассации по этому делу. – Он говорил в суде, что кровь на его джинсах образовалась не в процессе убийства, а позже... в милиции. Так он сообщил присяжным сведения, которые находятся за пределами их компетенции. В ходе процесса адвокаты Бегрова воздействовали на присяжных». Из-за этих и других процессуальных нарушений гособвинитель Гурская просила Верховный суд приговор по делу Бегрова отменить. И 17 ноября 2009 года он был отменен.

«Практика запрещать подсудимому говорить присяжным о пытках неправильна и не основана на требованиях закона, – разъясняет «НИ» федеральный судья в отставке Сергей Пашин. – Такой подход окончательно закрепился в результате определения Верховного суда РФ от 24 февраля 1998 года. Это послужило причиной массовой отмены оправдательных приговоров». На Западе, заметим, подход совершенно иной. Например, в США, Верховный суд исходит из того, что, даже если судья считает заявления о пытках голословными, он позволяет присяжным услышать эти утверждения, чтобы они оценили незаконность сделанных перед полицией признаний».

На 29 декабря 2009 года в Мособлсуде назначен отбор присяжных для нового процесса по делу Бегрова. «Наше законодательство позволяет многократно отменять оправдательные приговоры и с присяжными, и без них, и это – рудимент советского неоинквизиционного процесса, – заявил «НИ» Сергей Пашин. – Надо избавиться от такой практики и установить в законе неколебимость оправдательного приговора суда присяжных. Точно так же на Западе невозможна многократная (и даже однократная) отмена оправдательного приговора, основанного на вердикте присяжных заседателей, поскольку никого нельзя дважды судить за одно и то же деяние».

У нас ситуация другая. Понятно, что, если бы оправдательный приговор по делу Бегрова был оставлен Верховным судом в силе, то следователям пришлось бы заново расследовать убийство двух мигрантов в доме отдыха. И сделать это через полтора года после преступления гораздо труднее, чем по горячим следам. А посему Дмитрию Бегрову придется в очередной раз доказывать свою невиновность.