«За что?»

С утра небо закрылось тучами. Люди в одежде темных тонов с букетами гвоздик стали собираться у Театрального центра на Дубровке задолго до начала церемонии открытия памятника. Им было не до официоза, они пришли, чтобы обменяться своим горем с другими.

Уже на подходах их встречал кордон милиции. Площадь перед самим центром была огорожена барьерами, и попасть на нее можно было только через рамки металлоискателей. Сотрудники правоохранительных органов тщательно проверяли содержимое сумок и портфелей. На Дубровке выстроились в ряд несколько пожарных машин и автомобилей «скорой помощи». Как в те самые дни, год назад. В траурной толпе выделялся мужчина в яркой желтой куртке. На груди значок – «психотерапевт». Однако к нему за помощью никто не обращался.

Бросалась в глаза группа людей в штатском с торчащими из ушей проводками наушников. Человек десять стояли посреди площади и, громко смеясь, говорили о чем-то своем. Корреспондент «Новых Известий» спросил у них, какую организацию они представляют, на что один, ухмыльнувшись, сказал: «Организацию объединенных наций». Когда народу прибавилось, «ооновцы» растворились в толпе.

Люди подходили к памятнику, стеле, на которой установлена скульптура из трех журавлей, и к доске, на которой выбиты фамилии 130 погибших заложников. Подносили букеты, ставили фотографии близких и зажигали свечи. «Она так любила детей. Ей было 26 лет. Я ее каждый день с работы жду. Для меня она живая», – не могла унять рыданий пожилая женщина. В руках у нее – портрет дочери и четыре красных гвоздики.

Заплаканные лица с выражением тоски и невыносимой боли. «Я билет сестре отдала, зачем? Ведь должна была идти я! А моя младшая сестричка погибла. За что?». Люди задают вопросы, не надеясь услышать ответ. Да он им и не нужен. Никто не пытался найти виновных, не ругал ни террористов, захвативших «Норд-Ост», ни правительство, допустившее гибель людей.

Сюда пришли и те, кому удалось выжить. Они также не могли остановить слез. Слез печали и горя, слез ненависти и гнева. В их лицах читались одновременно радость от того, что спаслись сами, и горе от того, что не смогли спасти других. «Мы вместе пришли, а ушли порознь. Меня откачали, а мужа – нет». Красные от рыданий глаза смотрели в никуда.

Разумеется, с трибуны звучали официальные речи. На церемонию открытия памятника прибыло столичное руководство во главе с Юрием Лужковым. Приехали Иосиф Кобзон и Леонид Рошаль. Никого из чиновников федерального уровня не дождались. Но по этому поводу никто не плакал.