Председатель МТРК «МИР» Радик Батыршин

– Радик Ирикович, расскажите, как все начиналось и чего удалось добиться телерадиокомпании за эти двадцать лет?

– В 1992 году по инициативе президента Казахстана Нурсултана Назарбаева Советом глав государств СНГ было принято решение о создании телеканала межнационального общения. Осенью этого года исполняется 20 лет с момента выхода первой программы, созданной телерадиокомпанией «МИР», которая называлась «Вместе», – это программа, в которой подводятся итоги недели в политике и обществе. Тогда она выходила на частоте канала «Останкино», который теперь стал Первым.

С 2003 года «Вместе» и много других программ стали выходить в эфир уже на собственной частоте телеканала «МИР». Еще у нас есть информационный телеканал «МИР 24», потенциальная аудитория которого превышает 30 миллионов человек. Технический охват канала «МИР» – 140 миллионов телезрителей. Конечно, это потенциальный охват. Понятно, что не все люди, у которых есть телевизоры, включат наш «МИР». Но мы входим в первую десятку популярных телеканалов в Казахстане. Серьезные позиции занимаем в рейтингах Беларуси, Молдовы и Армении. На российском телерынке мы 21-е. Это связано с тем, что конкуренция в России на телевизионном рынке более высокая.

Если говорить о радиостанции «МИР», то технический охват аудитории составляет 25 миллионов человек. Она вещает на всей территории Кыргызстана, в России, Латвии, а Радио «МИР-Беларусь» – на всей территории Беларуси.

На наш портал mir24.tv ежедневно заходят не меньше ста тысяч уникальных посетителей.

– Расскажите о ближайших планах?

– Мы собираемся делать еще канал высокой четкости – HD. Надеюсь, что в 2014 году мы выйдем на этот формат. Это связано с тем, что у многих кабельных операторов есть запрос на телеканалы, вещающие в формате высокой четкости. Мы готовы к этому, потому что всю нашу продукцию производим на оборудовании HD, то есть весь наш контент уже производится в формате высокой четкости.

– Расскажите, пожалуйста, об особенностях работы телерадиокомпании, вещающей на все страны СНГ, Грузию и страны Балтии.

– Телерадиовещание связано с покупкой прав на те или иные художественные произведения. Канал состоит из десятков художественных произведений, и если это не программы собственного производства, на каждое из них нужно приобрести права. Одно дело покупать права на советское кино с правом вещания на территории Российской Федерации, а у нас охват – все страны СНГ, Грузия и Балтия. Покупать на 15 государств как минимум значительно дороже. «МИР» изначально находится в более тяжелой конкурентной позиции в отличие от национальных телеканалов, которые вещают только на территории своих стран.

Второе отличие в том, что больше чем за 20 лет независимости наши страны стали действительно независимыми друг от друга. И в этих странах есть свои особенности. Мы видим поминутные рейтинги и понимаем, что телесмотрение в Казахстане и в России не одинаково, даже темы ток-шоу «выстреливают» совершенно разные. То же самое с телесмотрением в Беларуси и России. Каждый раз при составлении сетки вещания мы вынуждены пытаться предугадать ожидания телезрителей разных стран. И это очень тяжело. Мы же не для начальников работаем, а для тех, кто смотрит наши каналы, и главная задача – сделать канал, который был бы интересен зрителям. Нам надо оправдывать ожидания наших зрителей сразу в пятнадцати странах, ведь телевизионный рынок в каждом государстве разный.

– Меняется ли контент телеканалов в зависимости от того, в какой стране идет трансляция?

– Нет, конечно, пятнадцать вариантов «МИРа» мы не делаем. У нас две поясных версии для Центральной Азии, Сибири, Урала и вторая часовая версия для европейских государств, включая Центральную Россию, Беларусь, Украину, страны Балтии. С началом вещания мультиплекса мы должны будем делать еще две часовые версии, то есть предложим кабельным операторам уже четыре версии. Но они будут отличаться друг от друга не с точки зрения контента, а с точки зрения смещения по часовым поясам.

– В разных странах своя специфика работы журналистов. В Туркмении или Беларуси, например, существенно меньше свободы слова. Как вашим корреспондентам там работается?

– Чтобы работать в Туркмении, журналистам нужно иметь въездную визу и право, выданное туркменским МИДом. Туркменистан не является учредителем МТРК «МИР», это ассоциированный член СНГ. Там никто не работает, кроме туркменских национальных СМИ. Когда там проходят какие-то мероприятия СНГ, мы получаем визы, аккредитации, выезжаем туда и работаем в тех объемах, которые возможны в рамках освещения данных мероприятий. Это обычные разовые командировки. Мы пытаемся наладить сотрудничество с государственной телерадиокомпанией Туркменистана для того, чтобы была возможность хотя бы обмениваться сюжетами. Это выгодно и им, и нам. Двигаемся в этом направлении – непросто, но двигаемся.

И все-таки мы – международные журналисты. Человек приходит к нам на работу и становится международным журналистом, неважно, какой у него паспорт в карман – казахский, белорусский, армянский, азербайджанский... Наша работа предполагает предельную объективность, закрытую журналистскую позицию – показывать факты, чтобы зритель сам определил свое отношение к ним. В случае конфликтной ситуации – стерильная паритетность при высказывании точки зрения той или иной стороны. К примеру, в августе 2008-го в ходе событий в Южной Осетии одна наша съемочная группа находилась в бункере, который штурмовал грузинский спецназ, а другая работала в Гори, с другой стороны. И то, и другое мы показывали в прямом эфире. Аналогично любые конфликтные темы, например, связанные с Карабахским конфликтом, 50% – армянская сторона, 50% – азербайджанская. Никак иначе.

Технический охват аудитории за последние 6 лет вырос с 7 до 140 миллионов человек. Это говорит о том, что мы интересны. Конечно, бывает непросто: всегда найдутся те, кто считает, что даже при полном паритете представленных позиций мы немного ровнее дышим в сторону оппонента.

– Ваш личный журналистский путь впечатляет, сейчас вы руководите огромной телерадиокомпанией, но в вашей профессиональной биографии были и горячие точки, и печатные издания, и телевидение.

– Да, мне кажется, что невозможно стать главным редактором или руководителем какого-либо СМИ, если ты не написал свой миллион заметок. Пожалуй, только в этом случае ты имеешь право быть во главе компании. Ты должен быть творческим лидером.

– Вы ведь еще преподаете в университете?

– Да, я преподаю в Высшей школе экономики – втором по численности студентов университете в Российской Федерации. Я счастлив, что нам с коллегами удалось запустить факультет, который называется факультетом медиакоммуникаций. Когда ты пишешь какой-то курс, укладываешь знания в систему, это позволяет тебе развиваться самому, ведь если человек перестает учиться, он, наверное, уже умер.

– Вы успеваете и общественной деятельностью заниматься. Много ли времени отнимает президентский Совет по правам человека?

– Так получилось, что мои «доброжелатели» избрали меня в Совет по правам человека, видимо, считая, что у меня очень много свободного времени. Это дело для меня очень необычное, хотя мы на канале также занимаемся правозащитной деятельностью, ведь есть очень непростые темы миграции, и мы освещаем их с двух сторон: с точки зрения принимающей стороны и с точки зрения гостей тоже.

Так вот, Совет по правам человека – дело интересное и небесполезное. На последней нашей встрече с президентом было дано очень много поручений. Объем бумаг, которые приходят по линии Совета по правам человека, – огромный. Могу сказать, что у меня в разы меньше переписка, связанная с работой или преподавательской деятельностью. И это понятно, ведь СПЧ – это канал по сбору человеческих жалоб для всей России.

– Вам не кажется, что это слишком забюрократизированная структура?

– Почему? Как и любая организация. По каждому документу идет голосование, там разные точки зрения бывают. К счастью, у нас там есть много специалистов, например, Тамара Морщакова – бывший член Конституционного суда, к которой мы можем обратиться за помощью в каких-то ситуациях, обсудить что-то.

– Но та же Тамара Георгиевна подверглась давлению в связи с «делом экспертов», после заключения по приговору Михаилу Ходорковскому…

– Мы эти темы обсуждали на встрече с президентом, и он достаточно жестко по этому поводу высказался. Бывают разные ситуации. Это приносит много пользы людям, но это не очень безопасно для правозащитников. Но работать все равно надо продолжать.

– Бывают ли угрозы журналистам? Ведь многие из ваших сотрудников работают в странах, где не очень спокойная общественно-политическая обстановка?

– Бывало всякое. В эфире многих российских телеканалов вы можете видеть кадры, снятые нашими журналистами. Это касается и погрома в парламенте Молдовы, и всех киргизских революций. Наши журналисты первыми, буквально через 10 минут, оказываются на месте событий, ведь филиалы «МИРа» находятся в центрах столиц СНГ и Грузии, и мы тут же делимся с коллегами видео.

Всего у нас 12 филиалов – представительств в странах СНГ, есть еще корпункты и филиалы по России. Это полноценные редакции, которые делают свои программы, но многое зависит от того, как они финансируются. Каждое правительство финансирует свой филиал, и понятно, что финансовые возможности Таджикистана несопоставимы с финансовыми возможностями Казахстана. Поэтому штат редакций разный. Но, несмотря на это, мы, не запросив ни копеечки, запустили информационный новостной канал. И теперь, всего за восемь месяцев существования наш «МИР 24» вышел за привычные для нас границы СНГ, Балтии, Грузии и добрался до Болгарии. То есть кабельным операторам стало интересно включать в свои пакеты канал, который показывает новости со всего бывшего Советского Союза.

– Если финансирование идет от правительств, нет ли зависимости? Диктуют, что показывать?

– Наши учредители – очень мудрые люди, как ни странно это может вам показаться. Они четко понимают, что, если нацепить на мою шею одиннадцать ошейников, она очень быстро сломается, и поэтому никто не дергает. Иногда у нас очень непростые собрания акционеров и полномочных представителей правительства. Мы дискутируем до хрипоты, бывает, до 3–4 часов ночи, но все-таки находим общую точку зрения, потому что мы этот «МИР» строим вместе.