Posted 21 августа 2012,, 20:00

Published 21 августа 2012,, 20:00

Modified 8 марта, 05:28

Updated 8 марта, 05:28

Райнхард Крумм, руководитель российского представительства фонда Фридриха Эберта

Райнхард Крумм, руководитель российского представительства фонда Фридриха Эберта

21 августа 2012, 20:00
На днях Таможенный союз, в который входят Россия, Белоруссия и Казахстан, заключил соглашение с Латвией о пользовании железными дорогами и портами этой страны. Интеграция на постсоветском пространстве началась сразу после распада СССР в конце 1991 года, однако до сих пор не удалось ни объединить хотя бы часть бывших со

– Большинство российских экспертов считают, что СНГ как объединение стран не состоялось и своих целей не достигло. А что об этом думают на Западе?

– Если целью России было иметь союз, который позволял бы развиваться в политическом и экономическом плане, то очевидно, что этого не получилось.

– У Евросоюза, напротив, получилось. В какой мере постсоветским республикам нужно на него ориентироваться?

– Сейчас трудно сказать, потому что у нас, на Западе, кризис. Но прежде всего у Евросоюза другие основы. ЕС – это результат Второй мировой войны. До нее европейские страны никогда не были так сплочены. Переговоры между Германией, Великобританией и Францией были сложными, но мы поняли, что никогда больше не хотим воевать друг с другом. Мы все поняли, что союз экономически выгоден. И мы дали даже маленьким странам вроде Люксембурга право голоса. Они не чувствуют себя неважными. А в Советском Союзе, как вы знаете, мнение Латвии или Литвы мало значило. Поэтому в странах СНГ всегда возникает вопрос: «Как поведет себя Россия?»

– Успех Евросоюза связан с тем, что у него нет единого центра?

– Центра действительно нет, хотя мы отдали его полномочия в Брюссель и не очень этим довольны. Но в Евросоюзе нет такой большой страны, которая обладала бы исключительным правом сказать «да» или «нет». Германия хочет, но не может. Франция хочет, но не может. Мы все решаем вместе. Это процесс очень сложный, но это работает даже во время кризиса евро. США, Россия и Китай смеются над тем, как мы долго решаем вопросы. Но если нам удается найти общее решение, все обычно остаются довольны достигнутым результатом. Россия и Китай способны добиваться желаемых результатов силовым путем или «решением сверху» без привлечения гражданского общества. Но после принятия таких решений возникают дополнительные вопросы.

– То есть проблема СНГ в том, что Россия хочет и может?

– Может, хочет, но при этом не совсем точно знает, чего именно хочет. Маленькие страны находятся в полной зависимости от России. Вместе с тем вашей стране нужно учиться учитывать интересы этих стран, преодолевая великодержавный подход. Это дается очень непросто и является большой проблемой, например, для Великобритании. Государствам Евросоюза удается достаточно эффективно взаимодействовать именно потому, что каждая из входящих в него стран готова пойти на уступки ради общего хода.

– Имеет ли вообще смысл интеграция на постсоветском пространстве, если мы не знаем, куда двигаться?

– Я думаю, объединиться важно, потому что постсоветские страны связывает общее прошлое. Но не надо забывать, что это прошлое в разных странах оценивается по-разному. В России считают, что СССР был большим государством, которое давало много преимуществ входившим в него республикам. В ряде стран СНГ господствует мнение, что хотя в СССР и были преимущества, но ощущался диктат со стороны Москвы в принятии решений и распределении ресурсов. Поэтому сегодняшней России непросто выстраивать отношения, например, с Грузией или Узбекистаном. Эти страны хотят самостоятельно выбирать пути развития, не ориентируясь на мнение российских властей, что вызывает непонимание и напряженность на политическом уровне. Я жил несколько лет в Центральной Азии. По моим ощущениям, там даже новое поколение смотрит больше на Европу. А Россия вот уже триста лет пытается играть роль «окна в Европу», хотя страны бывшего СССР вовсе не хотят прислушиваться к рекомендациям российских властей.

– Поэтому Узбекистан, например, недавно заявил о выходе из Организации договора о коллективной безопасности?

– Вы сами знаете, что ОДКБ – не самый мощный союз. Тоже непонятно, куда он ведет и что это. Вторая организация Варшавского договора против НАТО? Зачем? Ведь НАТО не против постсоветских республик. Даже в России высокопоставленные чиновники и генералы это понимают. Против кого тогда? НАТО, кстати, сталкивается сейчас с теми же проблемами. Может быть, время таких глобальных военных союзов уже прошло?

– А что тогда сейчас нужно?

– Возможно, имеет смысл прислушаться к предложению Медведева, которое он выдвинул несколько лет назад, и создать общее политическое пространство для обеспечения безопасности в Европе и мире. Это будет способствовать достижению благоприятного для России внешнеполитического климата и сделает Россию более понятной для европейских держав.

– Какой должна быть цель, ради которой стоит объединяться постсоветским республикам?

– У стран СНГ очень выгодное геополитическое положение в Европе и Азии. У вас есть природные ресурсы, которых нет у большинства стран Евросоюза. Вокруг этого можно построить мощный экономический союз. Сближение с Казахстаном и Белоруссией является хорошим началом процесса интеграции. Хотя на этом пути неизбежно возникнут сложности, потому что руководство этих стран зачастую употребляет антироссийскую риторику: «Мы не хотим второй Советский Союз!» Любое политическое объединение, напоминающее СССР, воспринимается этими странами, как угроза.

– В какой мере нам мешает развиваться постсоветское наследие? Например, патерналистский менталитет и авторитарные режимы в большинстве стран.

– Если Россия будет следовать по пути демократического развития, авторитарное наследие ей необходимо преодолеть. Мы понимаем, насколько это сложно. Германии потребовалось преодолеть и осмыслить наследие Второй мировой войны для того, чтобы понять, что таким путем идти нельзя. Граждане России ощущают страх перед переменами. Это характерно и для Германии. Хотя в этих процессах не последнюю роль играет фактор поколений. Сейчас в постсоветских странах выросло новое поколение, родившееся после распада Советского Союза. И уже оно задается вопросом: «Почему у нас так, а у вас так?»

– То есть уход от авторитаризма в постсоветских странах – вопрос времени?

– Не во всех. В Центральной Азии совсем другая культура. Я не говорю, что есть страны, обреченные на авторитаризм, просто многое зависит от исторического опыта. Но я не думаю, что в Казахстане или Узбекистане всегда будет так, как сегодня. В Казахстане все зависит лично от Назарбаева, а без него, на мой взгляд, система окажется не очень устойчивой. Кыргызстан развивается неплохо, хотя там очень много проблем, основная из которых – бедность населения. Но граждане нашли в себе силы свергнуть коррумпированного президента. В Казахстане и Узбекистане ощущается превосходство над Кыргызстаном в экономике. Но лично я отношусь к происходящему в Кыргызстане с большим уважением, потому что все, что там происходит, – это выбор самих жителей. Там нет никаких западных влияний. Так что все может развиваться в правильном направлении. В плохом, к сожалению, тоже, если повлияет афганский фактор. Это касается всех стран Центральной Азии.

– А что будет в Белоруссии? Вторая Северная Корея?

– Белоруссия все-таки очень близко к Западной Европе. И нынешняя ситуация не продлится долго. Господин Лукашенко когда-то уйдет, и Белоруссия станет спокойным, нормально развивающимся государством.

– Но у Лукашенко подрастает сын.

– Не важно. Я не думаю, что в центре Европы может долго просуществовать такой режим.

"