«Шаг вперед во взгляде на историю»

Долетаем до Иркутска 17 июля. Мягкая посадка подтверждает, что летим в комфортных условиях. Когда-то этот же путь ссыльные проходили месяцами. У поляков Сибирь ассоциируется исключительно со сталинскими лагерями. А если знания выходят за пределы двадцатого века, добавляется убеждение, что в Сибирь царь ссылал побежденных повстанцев после польских национально-освободительных восстаний. Снег, мороз, кандалы, смерть. Точка.

Именно с этой точкой борется Яцек Палкевич: «Мы призываем не к тому, чтобы забыть историю. Мы не хотим ее ни стирать, ни припудривать. Но уже настала пора сделать шаг вперед, а не сидеть по уши в лагерях, ссылках и вечной мерзлоте».

Главная цель нашей экспедиции – напомнить и полякам, и россиянам об огромном вкладе польских исследователей в изучение сибирского края. «Возвращая полякам и россиянам память о ссыльных XIX века, мы покажем, что, хоть и попали они сюда против собственной воли, но проводили колоссальную, часто пионерскую по мировой мерке исследовательскую работу», – говорил перед нашим вылетом известный польский бизнесмен Анджей Маньковский.

«Бенедикт Дыбовский, врач и зоолог, пропагандист теории эволюции Дарвина, приговоренный к 12 годам каторги и пожизненного поселения в Сибири. Исследовал сибирскую фауну, за что получил в 1870 году Золотую медаль Российского географического общества», – рассказывает президент Иркутского областного отделения РГО Леонид Корытный. Что сделал Дыбовский, когда в результате амнистии 1877 года мог вернуться на родину? Вернулся. На время. И спустя несколько месяцев уже как свободный человек отправился через Петербург в Томск, Иркутск, Владивосток на Камчатку. По пути же собрал богатый лингвистический и антропологический материал о народе «айну», живущему на Сахалине.

Орнитолог Виктор Годлевский, слушая рассказы бурятов, загорелся желанием изучить их «священное море» – Байкал. Будучи политическим ссыльным, был удостоен в 1870 году Золотой медали РГО. Как и Александр Чекановский, проводивший по просьбе Общества геологические исследования на Енисее. Еще один награжденный – Ян Черский – самоучка, почти мальчик, который стал хранителем музея РГО в Иркутске, классифицировал кости млекопитающих.

Можно рассказывать о сотнях купцов, врачей, портных и сапожников. О промышленниках, аптекарях, инженерах, строивших Транссибирскую магистраль. Они приезжали сюда по собственной воле, веря – часто без основания – что откроется для них большая удача.

На центральной площади Иркутска мы видим характерные деревянные дома, которые были построены сразу после пожара 1876 года. «Именно тогда сгорели коллекции, собранные нашими соотечественниками в здании Географического общества», – кивает Яцек Палкевич.

Антон Дзядковский, тридцатилетний специалист-компьютерщик везет нас по длинным, часто с односторонним движением, улицам, заполненным разноцветными автомобилями – от старых «Лад» до элитных «Лексусов». «Моя душа – частично польская, – рассказывает Антон. – Дед эмигрировал на Украину, в район Львова. И в какой-то момент они проснулись с бабушкой в Советском Союзе». Антон плохо знает польский язык. До эпохи Горбачева признаваться о польских корнях было делом не слишком осмотрительным, это грозило общественным остракизмом. Только последние двадцать пять лет позволили потомкам поляков без опасений смотреть на свое прошлое. Они постепенно открывают для себя свои корни и культуру.

В наш разговор не вмешивается Гжегож Литыньски, занятый фотографированием нового для себя мира. В нашей тройке только Яцек Палкевич – знаток Сибири, он несколько раз бывал в Иркутске. Гжегож фотографирует, я слушаю, впитываю, спрашиваю. Результатом моего визита должна быть книга, которая будет издана уже в этом году в Польше. С этой точки зрения незнание местности может быть козырем. Читатели получат повествование с абсолютно свежим взглядом на сибирское «здесь и сейчас», украшенное рассказами об исследователях девятнадцатого века, сыгравших роль в развитии этого города.

Когда весной я начинал собирать материал для книги, меня удивило, как мало людей – и в Польше, и в России – помнят поговорку, что «Сибирь открыли казаки, а изучили поляки». Вот и наш гид Антон говорит, что знает улицу Дыбовского, но не знал, что это был поляк. Фамилии Дыбовского и сотен других поляков выбиты на мемориальных досках. Их имена носят пики, долины, хребты и селения. Но в общественном сознании они не связаны с польскими ссыльными девятнадцатого века.