Надежда на высшее милосердие

«Уважаемый Владимир Владимирович!

В 2004 году, после пяти лет следствия, за которые объем выдвигаемых против меня обвинений уменьшился в 21 раз, со 106 до пяти эпизодов, Московский городской суд вынес приговор, по которому я признан виновным в государственной измене в связи с предоставлением представителям британской консалтинговой фирмы сведений, почерпнутых мной из открытых публикаций в российских, американских и английских газетах, журналах и книгах.

Многочисленные эксперты, подобранные следственными органами ФСБ РФ, в разное время многократно признавали, что сведения эти не составляют государственной тайны, преимущественно не соответствуют действительности и получены из указанных мной следствию публикаций. Уже после вынесения приговора те из экспертов, которые все же усматривали в исследованных сведениях государственную тайну, де-факто и де-юре отказались от такого утверждения.

Московский городской суд признал достоверным мое утверждение о том, что все свои сведения я почерпнул из открытых публикаций, и Верховный суд РФ подтвердил справедливость этого вывода, оставив приговор без изменения. Вообще-то коллегия присяжных заседателей Мосгорсуда не признала доказанным и утверждение о том, что мои сведения составляют гостайну. Присяжные прочитали все это на суде в предоставленных мной газетах и книгах – и председательствовавшая на суде Марина Комарова внесла соответствующее утверждение в приговор, не основываясь на вердикте присяжных...

Еще за два года до приговора, в 2002 году, следствие ФСБ по моему делу определило, что передача кому-либо сведений, пусть даже и составляющих гостайну, если до этого эти сведения открыто публиковались и доступны общественности, по законам России не образуют состава преступления.

Тем не менее я наказан лишением свободы на 15 лет, более семи из которых я уже отбыл в Калуге, Москве, Удмуртии и Архангельске. Вместе со мной беду принудительной разлуки вынужденно переносят моя не слишком крепкая здоровьем супруга, пожилые и совсем уже не здоровые родители, брат и две дочери, которым в лучшем для них «государстве» («семья – лучшее государство для ребенка», по образному выражению Вашей супруги) было позволено прожить лишь до восьми и девяти лет, дальше – без папы...

Практически всю свою сознательную жизнь, с университетской юности и еще раньше, со школы, большую часть своих сил (а позднее и средств тоже) я уделял тому, чтобы служить моей стране – Союзу, России, – ее интересам. По известным мне оценкам российских государственных людей, похоже, что получалось это у меня неплохо. Оттого особенно горько для меня происходящее со мной, с моими любимыми и близкими. Мне известно, что более 150 известных и уважаемых людей со всего мира (включая даже наших и зарубежных нобелевских лауреатов) обратились к Вам с просьбой помиловать меня. Я присоединяю свой голос к их голосам и прошу Вас, Владимир Владимирович – пожалуйста, проявите милосердие, помилуйте меня, освободив от дальнейшего отбывания наказания, позвольте мне растить дочерей, поддерживать супругу и родителей, быть полезным Родине».

Этот текст вместе с приложением на 19 страницах осужденный колонии строгого режима № 1 города Архангельска Игорь Сутягин направил на имя президента России Владимира Путина.

Нам неизвестно, дошло ли это послание до адресата. Зато мы знаем, что его уже прочитало много других лиц. Это сотрудники колонии, готовившие материалы для подачи ходатайства о помиловании в комиссию при губернаторе Архангельской области, члены территориальной комиссии Министерства юстиции, губернатор Архангельской области – все те, кто вместе с соответствующим управлением в администрации президента России являются частью института помилования в нашей стране.

Как стать злостным нарушителем режима

В 2005 году организация «Международная амнистия» признала Игоря Сутягина политическим заключенным. Он стал первым политзэком в новой России. Его жалоба в Страсбургском суде по правам человека прошла стадию коммуникации и в ближайшее время должна быть рассмотрена. 19 апреля 2007 на сессии ПАСЕ была принята резолюция, которая предписывает России освободить Игоря Сутягина из-под стражи.

Для Саака Симоняна, и.о. начальника колонии № 1 города Архангельска, Игорь Сутягин – один из 1200 осужденных. Правда, не такой, как все. Не очень удобный, потому что его судьбой постоянно кто-то интересуется: то Уполномоченный по правам человека при президенте России, то сотрудники ФСБ из Москвы.

Мы сидим с адвокатом заключенного Анной Ставицкой в кабинете Симоняна.

– Вы знаете, у Сутягина обнаружили сотовый телефон. Но не думайте, его на провокацию не брали. Просто черт попутал, – рассказывает нам и.о. начальника колонии.

Он исполняет обязанности начальника всего несколько месяцев. Сегодня образцово-показательная колония № 1 в поселке Пирсы переживает не лучшие времена. Бывший начальник Шабан Дибраев, известный тем, что поселил в колонии страусов и медвежат, пребывает в бессрочном отпуске. Если верить сообщениям СМИ, его отсутствие на рабочем месте объясняется возбуждением уголовного дела против начальника управления УФСИН Архангельской области Игоря Болотина, обвиняемого в «злоупотреблении должностными полномочиями». На его даче работали осужденные из колонии № 1, что по понятным причинам не могло произойти без ведома Шабана Дибраева.

– Странно как-то, – удивляется адвокат Ставицкая. – В прошлом году у Сутягина нашли сим-карту от мобильника и посадили его в ШИЗО. Это случилось сразу после получения им письма из Страсбургского суда. А теперь, только он написал прошение о помиловании, у него обнаружили мобильник. Я в такие «совпадения» не верю.

– Сутягина перевели на три месяца в ПКТ. Поэтому администрация колонии не ходатайствует о его помиловании, – не реагируя на слова адвоката, говорит и.о. начальника колонии. – Осужденный должен хорошо себя вести. А он режим нарушает.

– А вы знаете, что ПАСЕ приняла решение о немедленном освобождении Сутягина? – спрашивает адвокат.

– Слышал. Но решения ПАСЕ носят рекомендательный характер.

– Россия – член Совета Европы и должна прислушиваться к рекомендациям, – увещевает тюремщика адвокат.

– А почему же его тогда не освобождают?

– Государство у нас такое, – вздыхает Ставицкая.

И.о начальника колонии жалуется на проблему «мобильных телефонов». Он рассказывает, сколько сил приходится тратить, чтобы пресекать «проникновение запрещенных предметов» в зону. Поставили дополнительные сетки вдоль забора, обыскивали сотрудников, но стопроцентного результата все равно не добились. То у одного, то у другого зэка вдруг обнаруживается мобильник. Существует опасность, что «кто-то свяжется с криминальными авторитетами и произойдет дезорганизация».

Со стороны трудно поверить в такую ужасную картину. В этой «красной» зоне, где осужденные находятся под неусыпным контролем администрации, которая тесно работает с десятками «кумов» (агентов оперчасти колонии), малейшее противоправное действие любого осужденного не остается незамеченным.

Как рассказал «Новым Известиям» бывший заключенный одной из российских колоний, оперативники часто используют мобильные для провокаций. Бывают случаи, когда по какой-то причине нужно представить осужденного «нарушителем режима». И тогда от агента-провокатора требуется самая малость. Он должен уговорить своего соседа по бараку позвонить жене. Остальное – дело техники. Не успеет жертва провокации набрать телефонный номер – оперативники тут как тут. Результат: пойман с поличным. Дисциплинарное взыскание. Излишне говорить, что протестовать против провокации никто из осужденных не будет.



Принципиальная комиссия

Комиссия по вопросам помилования Архангельской области состоит из разных людей. Есть в ней юристы, ученые, правозащитники, руководитель региональной телекомпании. Разбирая прошение Игоря Сутягина, они были удивительно единодушны – отказать. Почти так же, как те 12 присяжных, что на суде единогласно признали ученого виновным в госизмене. «Это редкий случай единодушия в комиссии, – объяснил «Новым Известиям» ее председатель, судья в отставке Николай Портянко. – Мы Сутягина к помилованию не рекомендовали. Все были убеждены, что он не достоин. Во-первых, как можно миловать человека, который не признает своей вины? А он по-прежнему считает себя жертвой правосудия. И второе: дисциплинарные нарушения. Это было одним из факторов, повлиявших на наше решение. При всей неординарности Сутягина как личности. Среди осужденных этой колонии таких людей нет. Но он – злостный нарушитель режима. Зачем он звонил с мобильного телефона?»

Заметим, что в Положении о порядке рассмотрения ходатайств о помиловании в РФ от 28.12.2001 ничего не сказано о том, что осужденный, подающий прошение о помиловании, должен признать свою вину. Зато в том же Положении отмечается, что «при рассмотрении ходатайств принимается во внимание: а) характер и степень общественной опасности совершенного преступления; б) поведение осужденного во время отбывания или исполнения наказания».

Нина Дитятева, председатель комиссии по правам человека при губернаторе Архангельской области, член той же комиссии по вопросам помилования представляет ситуацию несколько иначе: «Почему он передавал свою информацию разведчикам? Почему не журналистам? Когда члены нашей комиссии приезжали к нему в колонию, он не смог ответить на этот вопрос».

Впрочем, ни следствию, ни суду не удалось доказать, что Сутягин готовил аналитические справки для сотрудников какой-либо разведки. И сам, он, признавая, что встречался со служащими консалтинговой фирмы, никогда не называл их «представителями разведки». Вероятно, поэтому он так и не смог ответить членам комиссии по помилованию на их вопрос.

Председатель комиссии по вопросам помилования Архангельской области Николай Портянко утверждает, что «статья об измене родине, по которой Сутягин был осужден, не повлияла на принятие решения об отклонении ходатайства ученого». Губернатор Архангельской области согласился с мнением комиссии: Сутягин помилованию не подлежит! Теперь «дело о помиловании» поступило в Москву, в Управление по обеспечению конституционных прав граждан администрации президента.



Милосердие не спешит

По Конституции РФ, последнее слово остается за главой государства. Только он, изучив все доводы «за» и «против», волен принять то или иное решение.

Судя по документам, которые сейчас проходят экспертизу в администрации президента РФ, доводов «против» больше, чем доводов «за». Если не принимать во внимание обращения известных российских правозащитников и общественных деятелей, которые призвали Владимира Путина проявить милосердие как «главу огромной страны и верующего человека». В этих обращениях шла речь не только об Игоре Сутягине, но и о красноярском физике Валентине Данилове, осужденном за разглашение гостайны на 13 лет лишения свободы. Он также направил президенту России прошение о помиловании. Правда, почти сразу после этого администрация красноярской колонии вынесла Данилову несколько замечаний за нарушение режима. И он был признан злостным нарушителем. Не дивительно, что Красноярская комиссия по вопросам помилования отказала физику в ходатайстве. Губернатор Хлопонин согласился с этим решением. В Положении о порядке рассмотрения ходатайств о помиловании в РФ четко прописан путь прохождения ходатайства осужденного. По идее через 72 дня документы просящего о высшей милости должны добраться до адресата. Что дальше? Неизвестность. Для президента лимит времени не установлен. За 2006 год Владимир Путин подписал всего девять указов о помиловании. В 2005 году президентом были помилованы 40 осужденных.

Девятнадцать страниц убористого рукописного текста – ходатайство Игоря Сутягина с приложениями (подробными выписками из личного дела, где приводятся мнения экспертов о том, что материалы, переданные им иностранцам, не содержали государственной тайны) – документ эпохи. Российский ученый, отсидевший семь из 15 лет за государственную измену, в очередной раз пытается доказать свою невиновность. Теперь перед президентом.