Posted 19 ноября 2007,, 21:00

Published 19 ноября 2007,, 21:00

Modified 8 марта, 08:28

Updated 8 марта, 08:28

Вернулся другим

Вернулся другим

19 ноября 2007, 21:00
Около 70% сотрудников милиции по всей России хотя бы полгода служили в Чечне. Социологическое исследование «Ветераны Чечни в современной России» центра «Демос» свидетельствует: для большинства милиционеров этот опыт оказался негативным. Научившись в Чечне «обороняться» от местных жителей, по возвращении в свои регионы

На вопрос социолога, что бы вы сделали, если бы муж завтра пришел и сказал, что едет в Чечню, большинство милицейских жен отвечают одинаково: «Ни за что бы не отпустила! Ведь каждая командировка отражается на мне... Но главное – я знаю, каким он может оттуда вернуться! Многие люди после командировок спиваются, а то и кончают жизнь самоубийством».

Дело чести

В самом начале второй чеченской кампании командированным платили так называемые боевые. Другое дело, что многим ветеранам приходилось отсуживать у государства эти деньги. Те же, кому удалось их получить, покупали машины и жилье. С 1 января 2006 года выплату боевых отменили. Ездить в Чечню стало материально невыгодно.

Но ездить все равно приходится. Официально поездки на Северный Кавказ для сотрудников МВД считаются добровольными. На деле же все иначе: из федерального центра приходит разнарядка в региональные управления внутренних дел о необходимости сформировать очередной отряд в Чечню. На местах начальники милиции стараются уговорить своих подчиненных поехать в командировку, но, как правило, милиционеры едут в приказном порядке. Другого выхода у них нет. Причин несколько. Во-первых, отказ может вызвать давление со стороны руководства. Упрямого сотрудника лишат премиальных или очередного звания. Во-вторых, нежелание ехать может повлечь за собой увольнение.

В-третьих, отказ от командировки может быть расценен сослуживцами как банальная трусость. Корпоративное давление со стороны товарищей по отделу может быть не меньшим, чем давление со стороны руководства. «Я откажусь, вместо меня кто-то поедет, а его там убьют. Кто я после этого?» – объясняет милиционер из Коми.

Профессиональные временщики

Опасные командировки длятся не неделю и даже не месяц. «Большинство экспертов критикуют решение федерального центра об увеличении срока командировки до полугода, – говорит социолог Асмик Новикова. – По мнению начальников милиции, психологов ОВД и самих ветеранов, выдержать полгода на кустарно оборудованной базе в Чечне, в отрыве от семьи и в однообразном окружении, выполняя рутинные, в сущности, обязанности, практически невозможно».

Как правило, объясняя необходимость командировок милиционеров в Чечню, большие начальники приводят один и тот же аргумент: местные милиционеры-де не в состоянии навести порядок, им надо помочь. Некоторые ветераны с этим не спорят: «Милиция там в основном собрана из боевиков. А кто из боевиков будет против своих же?»

Впрочем, социологам приходилось слышать и другую точку зрения: «Мы в Чечне не для того, чтобы наводить порядок, мы здесь, чтобы выжить». В приватных беседах начальники РОВД и сами ветераны низко оценивают эффективность региональной милиции в Чечне. Но сама организация их командировочной жизни не способствует созданию конструктивного взаимодействия с представителями местных правоохранительных органов. А их контакты с местным населением сведены к минимуму. Живут милиционеры на изолированной и защищенной базе в полном информационном вакууме. По мнению психолога Асмик Новиковой, из-за такой замкнутой жизни у них формируется «психология временщиков, которая усиливается за счет невысказанного, но осознаваемого имитационного характера своей деятельности в Чечне. Вырабатывается профессиональный стереотип: «Чечня – не Россия».

«Становлюсь расистом»

По мнению социологов, «чеченский опыт» меняет структуру ценностей, расставляя другие приоритеты. «Что такое закон? Я знаю, как все происходит на самом деле. От закона ничего не зависит». Так говорят милиционеры, побывавшие в Чечне. Многие отмечают, что стали больше ценить жизнь, семью и друзей. Но при этом не скрывают, что приобрели в Чечне «опыт насилия».

Социологи объясняют, что в командировках милиционеры находятся в постоянном напряжении и страхе. Поэтому они становятся более жестокими по отношению к себе и окружающим. Как результат – ветераны Чечни часто совершают преступления, которые квалифицируют как «превышение должностных полномочий». Есть и другая, не менее тяжелая проблема – проблема суицидов. МВД отказывается обнародовать статистику, поэтому обществу неизвестно, сколько ветеранов ушло из жизни, не справившись в одиночку с «чеченским синдромом».

Социологи отмечают, что за шесть месяцев командировки милиционеры теряют необходимые для гражданской работы навыки. Зато приобретают другие, не пригодные и вредные для мирной жизни. В Чечне российские милиционеры стоят на блокпостах, патрулируют улицы, ставят растяжки и их обезвреживают. И такую работу выполняют достаточно квалифицированные сотрудники – оперуполномоченные, следователи, а иногда и дознаватели. «Когда я вернулся домой, не сразу понял, что мы не можем задерживать пьяных так же, как мы задерживали бандитов в Чечне», – объясняет один из милиционеров. Настораживает социологов, что после командировок многие ветераны стали хуже относиться к кавказцам. Милиционер из Сыктывкара откровенно рассказал о своих проблемах: «Блин, расистом становлюсь».

Психологическая акклиматизация

По мнению социолога Ксении Браиловской, возвращение из командировки становится еще одним тяжелым испытанием для ветеранов милиции. Они сталкиваются с равнодушием общества как к конфликту в Чечне, так и к участию в нем милиции. «По большому счету народу нашему глубоко начхать на все: на свою милицию и на чеченскую, – констатирует сотрудник ОВД Алтайского края. – К ветеранам в принципе нормальное отношение. Правда, бывает по-всякому. Я лично слышал, как нашего брата посылают куда подальше: ходите тут, требуете чего-то. Особенно по льготам. Выпрашивать то, что тебе положено по закону, – унизительно». Другой милиционер рассказывает о проблемах своих коллег, которые после командировок увольняются из органов: «Наниматели боятся, что у ребят с головой не все в порядке, что они неадекватны».

Вернувшимся домой милиционерам как воздух нужна психологическая поддержка, но МВД тут умывает руки. «Действующая система реабилитации не отвечает реальному содержанию проблем, которые возникают после командировок, – говорит социолог Асмик Новикова. – Сейчас система психологической помощи в МВД построена на нормативе – один психолог на 150–600 человек. На всех просто не хватает времени. Кроме того, ветераны не доверяют милицейскому психологу, воспринимая его не как специалиста, который может им помочь, а как инспектора, который собирается поставить оценку на пригодность к работе в милиции. Реабилитация для многих милиционеров исчерпывается десятидневным отпуском в санатории МВД».

В психологической помощи крайне нуждаются милицейские жены. Они ни за что на свете не пойдут за консультацией к психологам-милиционерам. А частных врачей не могут себе позволить из-за дороговизны. «Из-за таких длинных регулярных командировок (а у нас в регионе перерыв между поездками составляет от полугода до года максимум) страдают жены и дети, – говорит милиционер из Еврейской автономной области. – В семье начинается развал. Чтобы жена не ушла, он со службы увольняется. Люди уходят в криминал, спиваются. Не знаю, что их заставляет взяться за стакан – ностальгия, чувство брошенности, ненужности...»

"