Драка у них в крови

Но в стране с самой развитой демократией долго так продолжаться не могло. Стараниями многочисленных защитников животных, которым пришлись не по нраву драки домашних животных, собачьи бои ушли в подполье, а новые поколения бультерьеров, выведенных без признаков агрессии к человеку, превратились в домашних любимцев.

Собачьи поединки постепенно переместились в Европу, но там они тоже не прижились. Однако именно отсюда в середине 80-х годов прошлого столетия первые питы, стафы и були попали в Россию. Пик интереса россиян к бойцовым породам собак пришелся на начало «лихих 90-х», когда пацаны в кожаных куртках и золотых цепях хотели обзавестись животными, максимально похожими на них. В Россию оптом завезли бульдогов, ротвейлеров и бультерьеров, нисколько не заботясь о качестве собачьей породы. Агрессивные злобные твари, заполнившие страну, стали лучшими друзьями криминальных элементов, а первые собачьи бои отличались крайней жестокостью и реками пролитой крови.

Ровно двадцать лет назад, в октябре 1993-го, по заданию редакции «Известий» я оказался на незаметной лошадиной ферме в подмосковном городе Коломна, где вдали от людских глаз проходили первые собачьи поединки. На дворе арендованной для схваток конюшни выстроились рядами автомобили, из которых доносился непрерывный собачий лай. Хозяева псов и зеваки окружили просторный ринг с дощатым заборчиком и двумя калитками в противоположных концах. Судьи приготовили свежеструганные деревянные палочки-клинья – разжимать пасти сцепившихся собак.

Удивительно, но организаторы собачьего турнира довольно быстро выдали мне разрешение на съемку в обмен на отпечатки снятых фотографий. Дело в том, что по итогам состязаний каждый хозяин узнавал новую цену своего четвероногого бойца. И качественные видеозаписи и фотографии всегда были востребованы для общения с покупателями. Цена двухмесячного щенка волкодава равнялась тогда 500 долларам, а за потомство звезд-питов просили уже несколько тысяч.

В родном Уголовном кодексе всегда была статья «Жестокое обращение с животными». Мне хватило пятнадцати минут, чтобы на собачьем ринге увидеть и «жестокое обращение, повлекшее увечье животного», и «деяние, совершенное группой лиц из корыстных побуждений», и «присутствие малолетних» – все то, что было записано в 245-й статье УК РФ и наказывалось даже двумя годами лишения свободы.

К этому времени мэрии Москвы и Санкт-Петербурга уже успели запретить бессмысленные и беспощадные сражения животных на потеху публики, но администрации городов Омска, Орла, Смоленска и Коломны были другого мнения. Организаторы боев сумели убедить власти этих городов, что «спортивные состязания» и «смотры бойцовских пород» безопасны для людей и животных и ничем не хуже обычных собачьих выставок.

Зрители, съевшие на этом деле собаку, сразу объяснили мне что к чему. Во-первых, это совсем даже не собачьи бои, а «тестовые испытания рабочих качеств отечественных волкодавов», а во-вторых, проявлять свои агрессивные природные инстинкты бойцовской собаке так же важно, как и принимать пищу.

На коломенском ринге волкодавами считались любые собаки, готовые вступить в единоборство с волком, – будь то выведенные специально для охраны овечьих стад «кавказцы» и «азиаты» или мощные бульдоги и ротвейлеры. Главное собачье дело волкодава – иметь «гейм», как говорили заводчики-питмэны. «Гейм» – это не игра, «гейм» – это бой, жажда схватки в крови и постоянное присутствие боевого духа у собаки. А есть ли у волкодава «гейм» или нет, это можно узнать только на ринге.

Ежегодно приезжая на собачьи бои в Коломну, мне каждый раз казалось, что на ферме воссоздавался реальный уголок дикой природы, в которой веками закалялись качества воинов далеких предков пастушьих собак, а сами поединки напоминали спортивные соревнования по боксу или борьбе. Устроители боев неоднократно подчеркивали, что тестовые испытания волкодавов проходят по международным правилам, где в схватках участвовали только равные по силе собаки, а проигравшие псы не погибали.

Действительно, я видел, как в начале боя судьями и кинологами проводилась проверка каждого участника турнира на способность драться. Собак разводили по разным углам ринга и давали команду сближаться. Волкодав, отказавшийся перебежать ринг и напасть на противника, считался проигравшим. В особых случаях животных до поединка купали в молоке и воде для обнаружения яда или битого стекла, иногда засыпавшихся конкурентами в шерсть животных. На время такого купания в присутствии ветеринара хозяева обменивались своими питомцами. И если собака рычала на чужого человека или судью, она снималась с соревнований.

Главное требование тестовых испытаний волкодавов – обоюдное молчание бойцов во время поединка. Допускались рычание и хриплый лай, если пес находился «в крайне неудобном положении, длительное время не имея возможности вырваться из зубов соперника». Во время «коломенских» боев я наблюдал мгновенную дисквалификацию волкодавов за простое взвизгивание или агрессивный лай, за демонстрацию оскала и клацанье зубами.

Хозяева сражавшихся псов, позволявшие себе мат или отдававшие своей собаке команду «убей!», автоматически изгонялись с турнира вместе со своими питомцами. Жесткие правила исключали серьезные травмы и переломы у соперников. Кровь, конечно, была – и боксерам разбивали носы, но не было тревоги за здоровье четвероногих бойцов. Кровавая слава собачьих боев возникла из-за обилия нелегальных схваток, в которых было только одно правило – «никаких правил!», а проигравшего с ринга всегда уносили в морг.