Щит самурая

История его жизни запутана и трагична. Из-за страха перед КГБ 25-летний японский ученый, волею случая оказавшийся в СССР, дважды сменил национальность и имя. В результате потомок древнего самурайского рода Такаяма Кодзиро превратился в корейца Романа Константиновича Цоя, родившегося на Сахалине.

В небольшой сибирской деревне со странным названием Тогучин живет добродушный старик с восточной внешностью, которого все кличут дядей Ромой. Никто уже не помнит, когда он появился на станции, откуда приехал. А уж тем более никто не догадывается, что их односельчанин Роман Константинович Цой – самый настоящий японец.

Такаяма Кодзиро появился на свет в 1927 году в небольшом портовом городе Сейсене. Кроме него в семье росло еще три сына. Папа работал в мэрии, а мама преподавала в гимназии английский язык. После окончания школы он поступил в старейший токийский университет «Васеда» на факультет востоковедения.

Учеба давалась легко, и в 1950 году он получил красный диплом. К 25 годам, прекрасно владея двумя языками (китайским и корейским), стал кандидатом наук по востоковедению. Его внезапное решение совершить путешествие по Северной и Южной Корее повергло родных в шок.

– Я решил, что не могу называться востоковедом, если не пощупаю ногами Корею и Китай. Те земли, языки которых выучил. Хотел проверить – смогу ли понять корейцев, которые живут в деревнях и говорят на местных диалектах. Родители меня отговаривали, как могли. Поддержала только молодая жена Миюки. И я отправился в путь.

Красавица Миюки тогда и не догадывалась, что, отпуская супруга в дальнее путешествие, обрекает себя на пожизненное одиночество. Она 45 лет ждала, когда Такаяма вернется домой. На все предложения руки и сердца неизменно отвечала: «Я честная жена. Когда Такаяма вернется, как я объясню, что не дождалась его?»

Опасения родителей оказались не напрасными. В Южной Корее разразилась война. Но, несмотря на военную обстановку, молодой ученый проехал страну без проблем. Сложности начались в Пхеньяне.

– К тому времени отношения между Японией и Кореей настолько накалились, что в обеих странах была объявлена настоящая «охота на ведьм». А японцев перевели в разряд шпионов, – рассказывает Роман Константинович. – С этого момента арест для меня означал бы неминуемую смерть. Вернуться домой стало невозможно. К счастью, случайный знакомый помог бежать в Китай. Чудом добрался до Шанхая и остался жив.

В Шанхае Такаяма зарыл свои документы в надежном месте, надеясь воспользоваться ими, когда придет время. Несколько месяцев работал грузчиком на рынке, пока однажды на глаза не попалось объявление о наборе в цирковое училище.

– Все детство и юность я занимался акробатикой, поэтому прямо в кабинете продемонстрировал директору училища пару кульбитов и доказал, что могу работать, – вспоминает он. – А про свое происхождение соврал, будто приехал из Кореи, потерял документы и не могу вернуться обратно. Эх, если бы вы знали, сколько ругал себя за отречение от своего имени! Бог наказал меня за то, что я, потомственный воин, побоялся ареста. Лучше бы тогда сел в тюрьму, чем всю жизнь в Сибири прятаться!

Училище Такаяма окончил экстерном. Взамен «утерянного» паспорта ему сделали новый. Имя, фамилию и национальность написали те, которые Кодзиро назвал – Когай Че, кореец.

– Я очень быстро стал популярным в Шанхае воздушным акробатом. Но ни слава, ни деньги не радовали. Сердце ныло день и ночь. Через знакомых я отправил родителям письмо. Ответа не получил. Надежда на возвращение с каждым днем становилась все призрачнее, поэтому известие о том, что в числе лучших гимнастов меня отправляют в гастрольное турне по СССР, просто вернуло к жизни. Я был наслышан о том, что в Советском Союзе ко всем людям, независимо от национальности, относятся хорошо.

Если бы Такаяма остался тогда в Шанхае, возможно, встретился бы со старшим братом Кенто. Тот уже исколесил всю Корею и вышел на его след в Китае. Но застать не успел… Об этом Такаяма узнал лишь спустя полвека.

В турне Кодзиро собирался с особенной тщательностью. В чемодане сделал потайной карманчик, куда спрятал свой японский паспорт. Этот документ испортил всю его жизнь. Едва судно с циркачами пришвартовалось во Владивостоке, в каюту зашли несколько человек в военной форме. Во время проверки старший по званию неожиданно спросил у него что-то по-японски и Кодзиро механически ответил ему, хотя до этого утверждал, что он кореец и другого языка не знает. Через пару минут досматривающие обнаружили спрятанный японский паспорт. С корабля Такаяму уводили в наручниках…

– Меня привезли в какое-то темное здание, долго держали в камере, а потом вызвали на допрос. Следователь тут же предложил – 25 лет в лагерях Сибири или работа на Министерство госбезопасности. Выбора не оставалось, и я согласился…

Следующие полгода он провел в специальной школе МГБ, где осваивал русский язык. Вскоре Такаяма сдал экзамены и приступил к работе. Он был обязан преподавать японский язык советским дипломатам. Но вместо этого пришлось обучать корейцев, китайцев и японцев, которые шпионили в пользу СССР.

– Я постоянно чувствовал за собой слежку. Сотрудники МГБ опасались, что я могу вступить в контакты с японцами. Деваться мне было некуда, вот и работал, хотя денег за это не получал. Через несколько месяцев мне сделали документы советского образца. Фамилию Че переделали в Цой, а имя с отчеством взяли буквально с потолка. Так я стал Романом Константиновичем Цоем – корейцем, рожденным на Сахалине.

Его жизнь круто изменилась в 1956 году. Кодзиро вызвали к начальству и сообщили, что теперь он свободен и в пределах Советского Союза может ехать куда угодно: «Но мы рекомендуем вам ехать в Ташкент», – сказал какой-то военный.

В Ташкенте его взяли на работу в Институт восточных языков научным сотрудником. Однако спокойная жизнь продолжалась всего несколько недель. Вскоре ему позвонили и продиктовали адрес местного комитета ГБ, куда следовало срочно прибыть. В ту же ночь Такаямо бежал. Сначала в Москву, оттуда махнул в Новосибирск.

– Меня так долго пугали Сибирью, что решил – если посадят, так хоть ближе буду, да и к климату заранее привыкну.

Будущее место жительства выбрал наугад. В Новосибирске на вокзале он увидел станцию, название которой показалось похожим на японское. «Тогучин» и впрямь звучало непривычно. Роман Константинович сразу пришел к председателю сельсовета и попросил работу.

В Тогучине его полюбили – Цой работал и штукатуром, и сторожем, и водителем. Любое дело выполнял качественно, на совесть. Параллельно окончил курсы киномехаников и начал ездить по деревням. Через год женился на местной девушке Наде. Супруга родила ему троих дочек и сына.

– Дети всегда теребили меня: «Папа, где живут наши бабушка и дедушка…?» Я молчал, как партизан! Думал, узнают всю правду – и мне будет плохо, и им.

Полувековое молчание дорого обошлось. Такаяма перенес три инфаркта. Первый в 1996 году, когда случайно увидел по телевизору репортаж из Токио. Вид знакомых улочек и звуки родной речи так подействовали на немолодого японца, что сердце выпрыгивало из груди. Очнулся Роман Константинович в больнице, рядом с койкой сидели дети и вторая жена – Нелли (с первой он развелся через 16 лет совместной жизни)

– Здесь я вдруг осознал, что умру, и дети не узнают правды о своем происхождении. Собрался с духом и все им выложил. И наказ дал – найти родных в Японии.

Семья решила, что Роман Константинович из-за инфаркта повредился рассудком, и больше к этой теме не возвращалась. Если он начинал разговор о родственниках в Японии, то деликатно переводили беседу на другую тему. Доказать правоту помог случай. Однажды они с женой поехали за покупками в Новосибирск. И на одной из центральных улиц столкнулись с японской делегацией.

– Вы японец? – вдруг обратилась к нему одна из туристок.

– И тут со мной случился казус, – смеется Такаяма. – Я смотрел на нее и не мог ничего ответить! Ведь я уже 43 года не разговаривал на родном языке! Боялся слово сказать – вдруг не поймут? А когда переводчик спросил мое имя, вдруг как током ударило. Я начал рассказывать взахлеб, кто я такой. Говорю, а сам плачу – остановиться не могу. Они тоже все рыдают. Жена моя стоит со слезами на глазах…

Как оказалось, японцы приезжали в Новосибирск, чтобы организовать здесь клуб самураев. Такаяма Кодзиро стал его почетным членом. Вскоре после этого к нему приехали из Новосибирского госуниверситета с предложением о работе. Так, почти через полвека, он вновь стал преподавать.

Сейчас Кодзиро пишет книгу о своей жизни. И мечтает поклониться могилам родных в Токио – родителям, жене. Родители Такаямы решили, что их талантливый сын сгинул в Южной Корее. Они искали его могилу до тех пор, пока не скончались один за другим. Три его брата по-прежнему живут в Токио. Они также смирились с его смертью. Но печальнее всего сложилась судьба красавицы Миюки. Она умерла три года назад в полном одиночестве, так и не узнав, что случилось с ее любимым мужем... Обо всем этом Такаяма узнал из писем земляков, с которыми судьба столкнула его на улице Новосибирска.

– В моей жизни не было дня, чтобы я не вспоминал свой дом, родных. До сих пор помню запах маминых духов. Поклониться родным могилам я, наверное, уже не смогу – стыдно через пятьдесят лет возвращаться домой нищим.