Отар Иоселиани – кадры патриарха

Его жизнь – призрачна и случайна. Ее сохранила Грузия. Живи его семья в России после того, как репрессировали отца, офицера царской армии, его маму ждала бы та же участь, а его самого – детский дом, а значит, разрыв с корнями и родом, с культурой, и мы бы не знали Отара Иоселиани. Но все равно в искусстве путь его был не простым.

– Заведующим кафедрой ВГИКа тогда был Сергей Герасимов. Он посмотрел мою картину «Апрель», потом посмотрел картину «Чугун» и сказал: «Я выпустить в профессию человека, который снял такие картины, на себя ответственности взять не могу».

Он просто боялся дать Иоселиани диплом. Отар работал горновым в цехе, который снимал, но во ВГИКовской комиссии ему сказали, что лица советских рабочих не могут быть такими усталыми. Вот если бы рабочие были итальянскими… Без диплома он не мог снимать.

– Я был монтажером по профессии. Монтировал чужие дурацкие картины и получал нормальную советскую зарплату. На это и жил. Тогда Гриша Чухрай, который был лауреатом Ленинской премии за «Сорок первый» или за «Балладу о солдате», написал рецензию на мой фильм и подписался. И Герасимов сказал: «Ну, раз Гриша на себя берет такую ответственность за Иоселиани, я выдам Отару диплом. Но отвечать за него будет Гриша». И до самой смерти Гриша остался мне товарищем и все время отвечал за то, что я делаю.

Получив диплом, Иоселиани вернулся в Грузию и снял там «Листопад» и «Жил певчий дрозд», в которых Грузия сохранена с такой нежностью, что остается только догадываться, каково ему было оказаться эмигрантом в Париже.

– В Грузии мне помог директор киностудии «Грузия-фильм» Михаил Куселава. Он помог не только мне, но и всем нам. Он создал этот кинематограф. Он создал такую атмосферу, в которой можно было работать. Он всех нас заслонил. И когда власть предержащие посмотрели, что эта студия производила, его сняли с должности. Но он сказал: «Зато я что-то сделал».

– Он очень похож на героя вашего первого фильма «Листопад».

– Похож. Но героя «Листопада» я сочинил.

– В титрах вашего второго фильма одним из соавторов указан Семен Лунгин, отец Павла Лунгина.

– Поскольку «Листопад» был запрещен, то, когда я задумал фильм «Жил певчий дрозд», мне посоветовали взять в соавторы профессиональных сценаристов, чтобы у меня было какое-то реноме. Семен Лунгин и Илья Нусинов недельку со мной повозились. Но потом оба, в первую очередь Семен, сказали, что такой ерундой заниматься не будут, поскольку это безнадежно, а им надо работать над «Агонией» Климова: «Ты уж нас извини, эту картину все равно тебе никто делать не разрешит». Илья еще некоторое время со мной позанимался, поскольку был моим близким товарищем, я с ним советовался. Но потом он помер. С Семеном мы до конца его жизни были приятели, и я пишу в титрах этой картины «при участии…», хотя, честно говоря, они ничего не сделали.

Во Франции Иоселиани снял «семь или восемь фильмов», – он точно не помнит. Сними он картину «Фавориты луны» о предместьях Москвы, она бы ему этого не простила. Париж оценил и посмеялся. Благодарный Жак Ширак хотел дать режиссеру Орден почетного легиона. Узнав, что такую же «медальку» повесили на грудь Путину, Иоселиани отказался.

– Однажды вы сказали, что «человек приходит в этот мир с большими надеждами, но очень скоро понимает, что все кончится плохо». Достоевский считал, что мир спасет красота. В ваших картинах она никого не спасает.

– Я глупостей, которые произнес Достоевский, повторять никогда не буду. Чего он только не наговорил. Я терпеть этого не могу.

– Тогда что дает красота?

– Вы знаете, красоты очень мало. Все люди прекрасны сами по себе, и я эту красоту пытаюсь зафиксировать. Что вам дают картины Боттичелли? Ничего. Они лишь существуют сами по себе.

– Значит, наша задача просто зафиксировать, а не спасать мир и не пытаться изменить его к лучшему?

– Да нет, ну что вы! Пытался Ленин спасать мир и менять его к лучшему. Можно разве такими безобразиями заниматься?