Причуды следствия

Прокуратура Великого Новгорода уже больше года расследует дело в отношении Антонины Мартыновой. Она обвиняется в покушении на убийство трехлетней дочери от первого брака. Единственный свидетель, 11-летний мальчик, утверждает, что видел, как Антонина сбросила ребенка с лестницы. Мать говорит, что дочка упала сама. Ее активно поддерживал муж Кирилл Мартынов, который проходил по делу о покушении на ребенка как свидетель.

С начала следствия отношения семьи Мартыновых и прокуратуры Великого Новгорода напоминают шахматный матч. На ход одной стороны – немедленно следует ответный ход другой. И хотя силы неравны, никто не хочет сдаваться.

Еще в мае прошлого года у всех участников этого дела была взята подписка о неразглашении тайны следствия. Между тем представители прокуратуры давали множество интервью в прессе, где излагали свою позицию по делу. Мартынов, в свою очередь, писал в интернет-дневнике о том, как продвигается дело по обвинению его жены, но уже со своей точки зрения. Он был убежден в невинности Антонины и даже в декабре 2007-го направил заявление в прокуратуру Великого Новгорода, в котором просил привлечь к уголовной ответственности следователя Пальчук, поскольку «обвинение, предъявленное его жене, противоречило известным следователю фактам».

Ответный ход не заставил себя ждать. В конце февраля следователь Фомичев из того же Великого Новгорода возбудил в отношении Кирилла Мартынова уголовное дело по обвинению в разглашении тайны следствия. Таким образом, в одной семье в одночасье стало два потенциальных подсудимых. «Мартынов проходит по этому делу как свидетель. А свидетель с делом, как правило, не знакомится. Он дает показания, – объяснила «НИ» адвокат Елена Липцер.– Поэтому не очень понятно, что такого он мог разгласить. Если он подавал жалобу в суд на нарушения закона, допущенные в отношении его жены, это вполне нормально. Такие вопросы рассматриваются в открытом судебном заседании».

Защищая теперь уже себя, Мартынов обратился с жалобой в Конституционный суд, в которой подчеркивает, что «единственный документ в деле по обвинению его жены, который ему известен, – это протокол его собственного допроса». Что же такого он сам мог рассказать, если его не было в Великом Новгороде в то злосчастное утро, когда двухлетняя Алиса упала с лестницы?

«Подписка о неразглашении данных следствия у свидетеля берется крайне редко, – поделился своим опытом с «НИ» следователь по особо важным делам МВД РФ Павел Зайцев.– Если дело секретное, это происходит автоматически. В остальных случаях подписку берут, чтобы не было утечки. Когда свидетелю задаешь вопросы, предъявляешь документы или вещественные доказательства, он может догадаться о тех версиях, которые разрабатывает следствие».

Представляется, что в «новгородском деле» об этом речь не идет. Вряд ли у следствия была необходимость предъявлять Мартынову какие-то вещественные доказательства или документы. Скорее всего, в его случае произошла подмена понятий. Следователь Колодкин брал подписку о неразглашении тайны следствия у свидетеля Мартынова. А по сути дела, запретил мужу обвиняемой рассказывать о ее деле общественности. «Человек, который дает подписку о неразглашении, не имеет права говорить о том, что он узнал от следователя. Но при рассмотрении в Конституционном суде может быть поставлен юридический вопрос о равенстве сторон, – заметил в интервью «НИ» судья в отставке Сергей Пашин.– Если следователь сообщает прессе материалы предварительного следствия, то почему не в праве это делать свидетель по делу? Вообще по такому делу довольно странно брать у свидетеля подписку. Я понимаю, если бы речь шла о том, чтобы найти убийцу. А здесь, кажется, все достаточно очевидно».

Кирилл Мартынов отказался дать подписку о неразглашении по уголовному делу, возбужденному против него. Если следователь Фомичев, предъявивший ему обвинение, напишет рапорт и передаст дело очередному «Шерлоку Холмсу», то все герои этой истории окончательно станут персонажами Франка Кафки.