У каждого пистолета своя музыка

По большому счету Иствуд сыграл всего две роли, если не считать некоторых поздних откровений. Итальянский маэстро Леоне был его крестным отцом. Наставником Иствуда в зрелые годы стал режиссер Дон Сигел, не бесталанный ремесленник с отменным коммерческим чутьем. Он поместил своего протеже в урбанистический антураж, а вместо дедовского кольта вручил ему магнум («Грязный Гарри», «Блеф Кугана»). У каждого пистолета своя музыка, но после «Гарри» Иствуда целый поджанр криминальных триллеров начали называть «городским вестерном».

Режиссерский почерк Иствуда под стать его актерской манере. Во всем преобладает эстетика экономии: балетная точность скупых жестов, слов не больше, чем выпущенных пуль. Встав за камеру, Иствуд успешно поборол искус заняться самолюбованием. Начинал он довольно скромно – с модных в семидесятые ревизионистских вестернов («Всадник высоких равнин», «Бандит Джози Уоллес»). В конце восьмидесятых он практически перестал сниматься и ушел в режиссуру. Критики с удивлением отметили, что он совсем не так прост, как могло показаться. Первый режиссерский «Оскар» он получил за мрачный антивестерн «Непрощенный», второй – за псевдоспортивную драму «Малышка на миллион». И вполне может получить третий – за «Письма с Иводзимы», если киноакадемикам нужен будет повод в очередной раз оставить без награды Мартина Скорсезе, которого упорно прокатывают год за годом.

Сегодня Иствуда величают не иначе, как «кинематографическим Хемингуэем». Он обыграл это факт, исполнив роль кино-Хемингуэя – легендарного режиссера Джона Хьюстона в фильме «Белый охотник, черное сердце». Иствуд недрогнувшей рукой расправляется с голливудскими мифами. Но, как и большинство его героев, он делает это без видимых усилий.