Материнский ответ на армейский призыв

Комитет солдатских матерей разместился в маленькой комнате на 19-м этаже одного и новоарбатских небоскребов. В соседнем офисе юридическая фирма. Там металлическая дверь, глазок и название организации золотыми буквами. У солдатских матерей дверь деревянная, глазка нет, а вместо вывески объявление: «Пострадавшим от действий Люблинского военкомата звонить по телефону 950-44-12».

Внутри два стола, за которыми одновременно ведется прием. На столах – часы, чтобы контролировать время. За четыре часа две сотрудницы принимают от 50 до 100 человек. Как правило, приходят мамы. Отцы и сами призывники появляются редко. Третья сотрудница отвечает на телефонные звонки и время от времени объявляет в коридоре: «У кого повестка «с вещами» – вне очереди».

– Вы знаете, я пришла, а они сказали…

– Вам же объясняли, как нужно общаться с бюрократической машиной. Только с помощью заявлений. А иначе вы ничего не добьетесь!

Обычно на прием приходят по три-четыре раза. Первым делом выясняют, есть ли основания у призывника на какую-нибудь отсрочку. Если нет, то изучается медицинская карта молодого человека. Сотрудницы комитета убеждены, что 100(сто)% парней не годны к службе в армии по состоянию здоровья. Необходимо лишь хорошо обследоваться, и диагноз найдется. И призывникам рекомендуют, какое обследование проходить и какого диагноза добиваться. Затем сверяют результаты обследования с перечнем болезней и разъясняют, как грамотно вести себя на медкомиссии в военкомате. Если военкомат, несмотря на диагноз, собирается все же призвать парня, в комитете помогают опротестовать подобное решение. Скрываться от военкомата, уходить в подполье в комитете не советуют. Вместо этого объясняют, как подготовить все необходимые документы и идти «сдаваться» так, чтобы в конце концов остаться дома.

Характерный диалог:

– А можно мне идти в военкомат без сына?

– Нет. Штаны снимать будут у него, а не у вас.

А вот не совсем рядовой случай. Женщина пришла с повесткой уже не из военкомата, а из прокуратуры. В ней ее сыну предлагается явиться «для решения вопроса о призыве или предоставлении отсрочки, если вы имеете на это право». Дальше следуют статьи, по которым парень будет нести ответственность в случае неявки. Решено, что парень пойдет не в военкомат, а ляжет в больницу. Перепуганная женщина спрашивает, как быть с повесткой.

– Вы где ее получили?

– В ящике.

– Вы ее видели?

– Н-нет. А если с милицией придут?

– Они и так придут.

Заходит парень богемного вида. Длинные волосы, яркая куртка, обтягивающие джинсы. Повестка с вещами. Бывший студент МАИ, жертва некоего доцента. Имя этого господина в комитете уже слышали. Не первый отчисленный из-за его принципиальности приходит сюда. Через минуту парень освоился и увлеченно рассказывает, что этого самого доцента осенью уже два раза били. Парень хочет перевестись в другой вуз. По закону призывнику положено две отсрочки для получения образования, но вторая автоматически пропадает, если молодого человека отчисляют за нарушения устава высшего учебного заведения. Военкоматы приравнивают отчисленных за неуспеваемость к нарушителям устава. А солдатские матери внимательно изучили уставы вузов и выяснили, что ни в одном из них неуспеваемость к таковым не относится.

Вновь на приеме студент-двоечник. На этот раз с мамой.

– Ваш сын два раза в академический отпуск уходил, значит, обе отсрочки уже использованы.

– Но институт же дал третью!

– Институт может дать хоть двадцать третью. А военкомат признает только две. Давайте лучше посмотрим медицинскую карту. Что они пишут, какая положительная динамика? В прошлом году – осложнение. В этом – опять осложнение. Слушай сюда: ляжешь в больницу на обследование, потом привезешь нам результаты.

– А можно без больницы?

– Либо ложишься, либо прячешься до 27 лет.

На приеме мама близнецов. Говорит, что медкомиссия военкомата признала парней абсолютно здоровыми.

– Не может быть. Сколько близняшек знаю, никто здоровым никогда не был. Они же маленькими, небось, родились, по два килограмма. Не могут они быть здоровыми.

На двери с внутренней стороны висит ящик с надписью: «Спасибо, что оказали помощь нашему комитету». Но призывники и их родители – народ бедный. Или жадный. В общем, лежит в ящике одинокая десятка, которую сами сотрудницы комитета бросили в качестве наглядной агитации.

Очередная посетительница спрашивает:

– Как себя в военкомате вести?

– Нагло и уверенно.

– Если откажутся впускать?

– Скажете – в пенсионный отдел иду мужу памятник ставить. Но ребенка одного в военкомат не отпускайте!

Сейчас в комитете относительно спокойно. Настоящий вал посетителей ожидается к концу ноября, когда начнется отправка в войска. Тогда коридор заполнят рыдающие мамы. А критические дни наступят в две предновогодние недели, когда будет срываться план по призыву и начнутся рейды по квартирам, а обезумевшие родители заметаются, стремясь вызволить своих детей.

На приеме парень. Грамотно рассказывает, по какой болезни он рассчитывает получить военный билет.

– Какая прелесть! Все прочитал, все сравнил. Такое редко бывает.

Хотя, в целом, призывники ориентируются в законодательстве гораздо лучше своих родителей. С одной из женщин полчаса буквально по слогам разбирают статью закона. А вот пожилой мужчина сосредоточенно записывает под диктовку сотрудницы комитета: «Хочу воспользоваться своим конституционным правом не открывать дверь».

– Значит, так. Приходишь в военкомат, подписываешь повестку о прибытии с вещами. С улыбкой говоришь, что пошел салаты резать и водку закупать. И бегом к нам. А мы ее будем обжаловать.

Обжаловать решение военкомата можно либо в вышестоящем, городском военкомате, либо в суде. Как правило, предпочитают жаловаться в горвоенкомат. Судиться большинству страшно. По словам сотрудниц комитета, люди настолько запуганы, что зачастую даже в анкете пишут чужие фамилии и указывают неправильные адреса и телефоны. Опасаются, что их сыновья пострадают за обращение в комитет. И все же людской поток не иссякает.