Правда ускользающая

На прошлой неделе закончилось судебное следствие на процессе по делу об убийстве Анны Политковской. 16 февраля начнутся прения сторон. Потом подсудимые выступят с последним словом. Судья зачитает присяжным напутственное слово, передаст им список вопросов. И они удалятся в совещательную комнату для вынесения вердикта. По закону, если заседатели единодушны, то они выходят из совещательной комнаты через три часа, и старшина оглашает вердикт. Если же мнения присяжных расходятся, то старшина просит их обсудить вопросы судьи, проводит голосование и подсчитывает голоса: «виновен», «невиновен». Я все время пытаюсь поставить себя на месте присяжной. Я пытаюсь понять, какой бы вердикт вынесла я.

Процесс в Московском окружном военном суде проходил в открытом режиме. Журналистов, правда, несколько раз удаляли из зала, когда слушали показания засекреченного свидетеля или оглашали документы под грифом «секретно». Потом в кулуарах суда участники процесса с удовольствием делились всем услышанным с прессой. Да и сами подсудимые очень много общались с журналистами в перерывах. С такой «вольностью» в суде я столкнулась впервые. Впрочем, ситуация объясняется очень просто: на скамье подсудимых – полковник ФСБ Павел Рягузов и бывший майор УБОП Сергей Хаджикурбанов. Естественно, конвойные, охранявшие их в суде, к своим «социально близким» относятся сверхлояльно. Поэтому Сергей Хаджикурбанов то и дело давал журналистам интервью из клетки. Он рассказал, как против него фабриковалось дело, сообщал другие скандальные подробности. Впрочем, несколько раз пообщавшись с ним и сопоставив то, что он говорит с некоторыми известными мне фактами, я поняла, что подсудимый Хаджикурбанов много фантазирует. Другое дело, что ни против него, ни против братьев Махмудовых – его соседей по скамье подсудимых – нет убедительных доказательств. И в этом главная и очень печальная проблема этого судебного процесса.

Следствие передало в суд абсолютно «сырое» дело, и это невозможно объяснить никакими соображениями. В обвинении говорится, что убийство Анны Политковской готовила организованная группа, которой руководил Хаджикурбанов. В эту группу якобы входили братья Махмудовы, один из которых скрылся за границей. Но в суде мы не услышали никаких доказательств, подтверждающих существование этой группы. Более того, в ходе процесса была развенчана версия обвинения о том, что третий брат Махмудовых Рустам был тем самым человеком в бейсболке, который вошел в подъезд Политковской за несколько секунд до ее убийства. При этом я совсем не уверена, что сидящие на скамье подсудимых братья Махмудовы не имеют никакого отношения к этому преступлению. Судя по всему, кто-то из близких людей мог попросить их каким-то образом «помочь», последить за Политковской, не посвящая братьев в подробности.

Еще одна вопиющая странность – недостоверность основных доказательств по делу. Теперь в материалах дела – две распечатки телефонных разговоров за 7 октября 2006 года. И данные биллингов, которые находились в материалах дела, противоречат тем, что поступили в суд после запроса адвокатов.

Но самая удивительная вещь случилась под занавес процесса. Прокуроры зачитали показания полковника ФСБ Рягузова, данные на следствии, когда он еще считался обвиняемым по делу об убийстве Политковской. (Сейчас он обвиняется только в превышении должностных полномочий по эпизоду об избиении предпринимателя Эдуарда Поникарова.) Полковник рассказывал, что в сентябре 2006 года бывший глава Ачхой-Мартановского района Чечни Шамиль Бураев просил его установить адрес женщины по имени Анна. Когда же на суде у Рягузова спросили, почему он сейчас отказывается от этих показаний, полковник сказал потрясающую вещь: «Я являлся действующим сотрудником ФСБ и раскрытие преступлений – это моя обязанность. Я не отказывался от дачи показаний и давал показания, необходимые следствию».

Что произошло с тех пор? Значит ли это, что эти показания больше не нужны следствию? По закону, прокуроры должны были бы обратиться к своему начальству с предложением возобновить против Рягузова дело о его причастности к убийству Политковской. Но они этого не сделали. Они лишь рассказали присяжным, что в декабре 2006 года (журналистка была убита 7 октября. – «НИ») у Хаджикурбанова и Рягузова появились дорогостоящие машины. Что, впрочем, не доказывает их причастность к убийству обозревателя «Новой газеты». Не доказывает, но бросает на них тень. И так каждый раз! Больше всего в этом судебном процессе раздражает, что сторона обвинения, по сути дела, ничего не доказывая, все время на что-то намекает.

Вероятно, из-за этого постоянно возникает ощущение, что правда где-то рядом. Но она ускользает, как вода между пальцев. Хитрые дяди – полковник Рягузов и бывший майор Хаджикурбанов – довольно улыбаются, выглядывая из клетки, а сидящие с ними рядом братья Махмудовы молчат, уверяя суд и присяжных, что ничего не помнят и не знают. Надеясь на оправдание, они предпочитают молчать. А это жаль. Эти люди определенно знают что-то, что могло бы приблизить нас к разгадке убийства Анны.

А этого не сделали ни следствие, ни суд.

Автор – обозреватель «НИ»