УБИЙСТВО НАДЕЖДЫ

На улице смеется молодежь. Гудят машины. Ветер срывает снежинки с крыш. И сосулька, такая огромная сосулька. Почти до земли. Ждет оттепели, чтобы зазвенеть капелью. Люди останавливаются и смотрят на нее, перед тем как войти в здание морга.

«Смотри, какая огромная», – говорит женщина своему спутнику и прижимается к нему плотнее. Потом они поднимаются по ступенькам и входят в маленькую комнату. А там патологоанатом будничным, уставшим голосом вызывает:

«Кто еще на опознание?»

«Вы за мной стояли, а передо мной еще мужчины были. Они покурить вышли», – говорит кому-то пожилая женщина.

Здесь очередь. Очередь за смертью. В первый день сюда никто не шел, надеялись на лучшее. Обзванивали телефоны «горячих линий». Метались от штаба на Автозаводской к больницам. Но нигде не нашли своих. Теперь эти люди приехали сюда, вглядеться в страшную фотографию обезображенного трупа, чтобы увидеть в нем до боли знакомые черты. Опознание – это убийство последней надежды. Шесть психологов присматривают за этой процедурой, стараясь правильными словами смягчить боль. И еще «скорая» на улице.

«Вы пойдете смотреть? – спрашивает мужчину представитель прокуратуры. Они выходят на улицу и идут в соседнее помещение, где в черных полиэтиленовых мешках лежат фрагменты тел. На одной кисти сохранилась татуировка, точно такая же была у его сына.

Женщина кричит с надрывом: «Да как же его хоронить. Ведь от него ничего не осталось!» Психологи успокаивают, суют таблетки, врач замеряет давление. «Так нельзя. Вы врете, он в больнице. Его просто не опознали!», – задыхается мать.

«В больнице неопознанных нет», – говорит твердым голосом патологоанатом.

Но кто-то не сдается. Молодая женщина выходит из кабинета, в глазах слезинки радости.

«Надо ее искать. Вещей не нашли. На фотографиях ее нет!» – говорит она в никуда.

Вера ищет свою подружку, Дмитриеву Маргариту Георгиевну, 1968 года рождения. Она тоже должна была ехать в том самом поезде. О ней ничего не известно. В больнице, по словам Веры, ее нет. Но и в морге тоже нет. Значит, надежда есть.

Владимир Кочергин также не верит, что его супруга мертва. Ее зовут Ирина Кочергина. Она работала продавщицей в книжном магазине. О том, что случился теракт и Ирина не вышла на работу, Владимир узнал от ее коллег. И теперь они вдвоем с братом Ирины Юрием уже четвертый день разыскивают ее по всем больницам. «Мы приезжаем, смотрим на списки, а когда начинаем выяснять, сколько на самом деле лежит больных, – говорит Юрий, – то оказывается, что гораздо больше, чем сообщает штаб. Мы едем в штаб, нам называют больницу, говорят одну цифру, а выясняется другая. В прокуратуре нашелся паспорт. Значит, она находилась в поезде. Из прокуратуры мы поехали в морг. Но и здесь ее нет. Патологоанатом, говорит, что не осталось крупных фрагментов, по которым можно было бы ее идентифицировать. На это нужен месяц. Но мы надеемся, что она жива».

В этот момент у Владимира зазвонил мобильный телефон. Позвонила дочь и сказала, что в больнице на Сущевском Валу есть безымянная пострадавшая, по описанию похожая на Ирину. Мужчины встрепенулись. В глазах вновь появилась надежда.

«Надо ехать, надо срочно ехать,– говорит Владимир. – Извините, нам некогда».