Дмитрий Нагиев

– Вы сейчас в кино нарасхват. Но так было не всегда…

– После программы «Окна» был период, когда меня не приглашали. Режиссеры говорили: да, парень хороший, талантливый, но давайте пока его снимать не будем. Конечно, я безработным не был, постоянно «шуршал» по корпоративным вечеринкам (что и сейчас делаю не без удовольствия), но сама ситуация меня напрягала. Я рад, что сейчас имею возможность пусть не ковыряться в сценариях, но хотя бы соглашаться, прочитывая их.

– «Скалолазка» – масштабная картина. Кроме России, съемки проходили еще в четырех странах: Норвегии, Чехии, Сирии и Ливане…

– Могу сказать достоверно: на земле есть ад, и называется он – Сирия. Потому что никаких условий нам там не предоставили, мы приезжали в пески, располагались на табуретках и работали. Ты задаешь вопрос, будут ли завтра танки в кадре. И получаешь в ответ: «Как будет угодно Аллаху». Завтра танков нет. Жара – плюс сорок в тени. Нам не повезло в Сирии. Все, что можно было снять за десять дней, снимали тридцать. Другое дело – Чехия. Там мы работали на базе, где снимались многие голливудские блокбастеры. И подход к работе у чехов еще не голливудский, но уже и не наш. Там всегда стоит накрытый стол, на котором не переводятся фрукты, соки пяти видов, бутерброды, колбаса, сыр. Если это гримерная, то чистенькая, беленькая. Если павильон, то декорации качественные. И чехи работают четко, слаженно.

– В «Скалолазке» многие трюки вы выполняли сами. Не страшно было?

– Конечно, страшно падать с грузовика на скорости 180 километров в час или драться на перекинутой досточке на высоте третьего этажа, при том, что я не то что со страхом, но трепетно отношусь к высоте… Страшно. Но что делать?

– Звать на подмогу каскадеров! Сколько я общаюсь с актерами, не устаю удивляться: самые сложные трюки вы стараетесь выполнять сами (даже если требуется немало времени на освоение номера и есть риск для здоровья). Что это – кураж, мальчишество?

– Это дурацкое саморисование. Чтобы сказать самому себе: «Смотри, Дима, какой ты орел!» Я сам выполнял трюки, начиная с фильма «Чистилище», где меня заваливало зданием, и заканчивая, ну, «Скалолазкой…». Ни к чему такие вещи, просто ни к чему. Хотя, с другой стороны, как сказала мне как-то писательница Виктория Токарева: это молодость, это страсти. Не хочется отпускать уходящую молодость (улыбается).

– В «Скалолазке» вы играете злодея вселенских масштабов. В фильме «Возвращение мушкетеров» – тоже достаточно… недоброго человека. Вам лично играть отрицательных персонажей интереснее?

– Практически все персонажи, которых я когда-либо играл, по замыслу сценаристов и режиссеров были отрицательными. Просто положительных героев играть неинтересно. Положительный – он положительный по-любому. А вот оправдать отрицательного, сделать так, чтобы зритель его принял и даже полюбил, – это любопытно. То, что в спектакле «Территория», где я играю беглого чеченского террориста, публика плачет, сочувствуя моему герою, – для меня это большая честь и гарант того, что я могу что-то сделать в искусстве. Скоро начнутся съемки картины «Нательное сходство». Я играю командира спецназа, прошедшего все горячие точки. Он – герой. Но в мирной жизни вынужден был стать убийцей. Он – не мерзкий. Я надеюсь, зрители это поймут. В «Скалолазке» полковник транснациональной корпорации – сильный, подлый. Но он – джентльмен!

– Вы говорите: тот проект уже снялся, этот скоро начнется, параллельно у вас еще два… На сколько лет вперед расписан ваш съемочный график?

– «Лет вперед» – этого нет. На столько он расписан, наверное, у Тома Круза. Я понимаю, что несколько отстал от голливудской знаменитости. Но, с другой стороны, я и помоложе буду. Но то, что на полгода вперед, – это я могу вам по датам сейчас зачитать, – совершенно точно.