Выступление и наказание

Послушать последнее слово участниц опальной группы пришло почти вдвое больше журналистов, чем обычно: пресса заняла полтора лестничных пролета. Меры безопасности, не ослабевающие все полторы недели процесса, были усилены дополнительно: при входе на оцепленный участок 7-го Ростовского переулка сотрудники МВД не только требовали документы, но и досматривали сумки. Внутри же оцепления стояли десятки полицейских и судебных приставов.

Первой в суде слово взяла Надежда Толоконникова, которая была одета в уже ставшую знаменитой футболку с кличем испанских антифашистов «No Pasaran» («Они не пройдут»). Речь Надежды напоминала политический манифест. «Нас не устраивает пассивность граждан и полное доминирование исполнительной власти над законодательной. Нам противны первые лица, которые в храме стоят с правильными лицами, но, лукавя, грешат куда больше нашего», – твердила подсудимая. По ее словам, суд выносит приговор не участницам Pussy Riot, а «авторитарной государственной системе», крах которой не заставит себя ждать: «То, на что рассчитывала система, не сбылось. Нас не осуждает вся Россия, и все больше людей верит нам. Даже среди сотрудников правоохранительных органов и заключенных».

В какой-то момент девушка перестала читать текст по бумажке и продолжила говорить, глядя в глаза судье Марине Сыровой: «Нарушение принципа состязательности сторон не скрывается и носит демонстративный характер». Толоконникова обратила внимание на оговорку адвоката потерпевших Ларисы Павловой, которая во вторник несколько раз назвала «потерпевшими» девушек: «Мне кажется, высшие силы управляют нашими оппонентами в эти минуты».

Процесс над Pussy Riot Толоконникова связала с судьбами Достоевского, Сократа и Иисуса Христа – все они в разные эпохи страдали и гибли за собственные убеждения. В конце своей речи девушка объявила, что подсудимые свободнее, чем сторона обвинения, «потому что можем говорить то, что хотим». «И я не считаю, что мы потерпели поражение. Так побеждали диссиденты, сидевшие в психбольницах и тюрьмах. Так поэты, зачищенные в 1937 году, оставались поэтами», – произнесла Толоконникова, после чего в зале суда раздались аплодисменты. «Мы не в театре!» – отреагировала судья Сырова, а судебный пристав порекомендовал собравшимся «держать эмоции при себе».

Мария Алехина, как и ее предшественница, произносила речь полуулыбаясь. «Мы понимаем под словом «Путин» не человека, а систему», – начала девушка. Эта система, по ее мнению, не учитывает мнение масс и подавляет личность на всех этапах ее становления: «Нас учат жить автоматически, вместо философии и культуры нам прививают жестокость. Я была в психиатрическом стационаре для малолетних и могу заявить, что там может оказаться любой инакомыслящий подросток». В результате, по ее словам, «люди перестали быть гражданами. Я поняла это, когда собирала подписи в защиту можжевелового леса Утриша. Меня спрашивали – зачем тебе это? Люди не ценят то, что принадлежит им по праву».

Алехина, вслед за Толоконниковой, уподобила происходящее суду над Иосифом Бродским за тунеядство: «Его стихи обозначались «так называемыми», а свидетели их не читали. Для меня этот процесс – так называемый. И он может лишить меня лишь так называемой свободы».

Екатерина Самуцевич выразила недовольство «клерикализацией власти». По мнению подсудимой, эксплуатация религии как средства воздействия на массы была призвана помочь Путину сгладить «неприятные моменты» его первых президентских сроков: взрывы домов в Москве и Волгодонске и гибель подлодки «Курск». «Грядущая деградация церкви», по словам Самуцевич, стала очевидна для многих, «когда ее возглавил Гундяев (патриарх Кирилл. – «НИ»). Никто не предполагал, что православная культура может оказаться на стороне гражданского бунта, выйдя из-под власти патриарха». Затем девушка призналась, что по поводу процесса у нее «смешанные чувства», так как «с одной стороны, мы ждем обвинительного приговора, а с другой – мы победили, потому что обществу очевиден репрессивный ход этого дела».

По окончании заседания Марина Сырова объявила дату оглашения приговора – 17 августа. Зал провожал девушек овацией. К крикам публики присоединился даже конвойный ротвейлер.

«Власти решили взять паузу, чтобы скоординировать свои действия», – считает адвокат Марк Фейгин. По мнению другого защитника, Николая Полозова, пауза стала реакцией на «лошадиную дозу» поддержки, которую группа Pussy Riot получила за один только вторник, в том числе от певицы Мадонны и вдовы Джона Леннона Йоко Оно (подробнее об этом – на стр. 4).

«Веет дымом костра инквизиции»