Гнев и кодекс

«Помогите найти мою девочку! Она не могла погибнуть – ее видели среди спасенных. Говорят, что видели…», «Вот мой Маратик. – Мужчина с надеждой в глазах протягивает фотографию. – Поместите, пожалуйста, ее в газету!».

Сарафанное радио работает исправно. Уже через несколько часов после того, как в городе был распространен спецвыпуск газеты «Новые Известия» с фотографиями людей, пропавших в результате теракта в Беслане, и координатами их родных и близких, в детский садик «Березка», где все эти дни жили корреспонденты «НИ», стали приходить люди. Им очень хотелось поддержки, понимания и тепла.

«У нас в Беслане не выходят газеты, а по телевизору – одна неправда», – говорили они. В больницах, на центральных площадях, у рынка и оцепленного кордонами милиции вокзала люди вырывали газету у нас прямо из рук, просили дать побольше экземпляров, чтобы раздать знакомым.

Сегодня в Беслане у Дома культуры могло случиться все, что угодно. Драка, скандал, народный бунт. К 10 утра здесь собралась толпа родственников. И каждый держал в руках фотографию своего разыскиваемого. Люди беспомощно топтались у дверей ДК. Подходили друг к другу: «Не нашли?.. И у нас никаких новостей…»

Через несколько минут в «осажденном» Доме культуры начали, как и в первые дни, принимать фотографии пропавших людей. А спустя час пикетчикам пообещали, что, когда пройдут похороны и дни траура, без вести пропавшими наконец займутся вплотную.

«Во Владикавказ прибыли специалисты из Ростова-на-Дону, которые будут осуществлять ДНК-анализ неопознанных тел, – успокоил собравшихся первый зампрокурора Северной Осетии Александр Панов. – В республиканской клинической больнице во Владикавказе будет проводиться сбор крови ближайших родственников людей, пропавших без вести».

Примерно в это же время на площади Свободы во Владикавказе около 300 жителей Северной Осетии провели такой же несанкционированный, как и в Беслане, но более масштабный, антитеррористический пикет. Толком подготовиться люди не успели. Поэтому из всех возможных транспарантов на площади Свободы был только один: «1 сентября – День знаний» – размытый и потрепанный плакат, вынесенный из разрушенной бесланской школы.

С трибуны прозвучали все соболезнования, громкие слова и требования отставки ряда руководителей республики и глав силовых структур региона. Людей попросили разойтись и собраться чуть позднее, после того, как закончатся все похороны. Толпа недовольно взревела.

«Кто за то, чтобы не откладывать следующий митинг и провести его завтра?» – Вверх взметнулись сотни рук.

«Вот пройдет сорок дней, тогда посмотрим, – говорит нам двадцатилетний Азамат. В его семье никто не погиб, а это для Беслана большая редкость, но он уже принял решение вместе с другими. – Родители ждут, когда закончится траур. Все возьмутся за оружие».

«Но война – это не выход, – возражаем мы ему. – Разве не понятно, что организаторы теракта специально стремились к тому, чтобы стравить народы Кавказа?» – «А что делать мужчинам, у которых погибла вся семья?» Мы не нашли что ответить. Ведь если нам, жителям Москвы, так хочется, чтобы убийцы и их покровители были наказаны, то что же должны чувствовать мужчины в Беслане? Даже при том, что они прекрасно понимают – террорист, как вор, не имеет национальности.

«Никогда не оскорбляй ничьих национальных интересов. Каждый народ – это дар Божий» – гласит Кодекс аланской чести. Сегодня только на это надежда.