Призрак несвободы

Первым вчера выступал прокурор Александр Никифоров. По его словам, гособвинение согласно со следствием в том, что «издевательский вызов», который группа бросила религиозному сообществу, стоит квалифицировать как уголовное преступление, и оценил его в три года исправительной колонии. Никифоров также рассуждал, что первые две психолингвистические экспертизы, которые не нашли в действиях девушек возбуждения агрессии, были неправильными, потому что «эксперты вышли за рамки поставленных вопросов и необоснованно сделали выводы о мотивах группы». Так гособвинитель ответил защите, которая настаивала, что с нарушениями проведена как раз третья, «обвинительная» экспертиза.

Адвокат потерпевших Лариса Павлова обратила внимание суда на особый характер хулиганства: «Такие вещи обычно совершаются спонтанно в состоянии алкогольного обвинения. У нас же имел место умысел». Другой адвокат потерпевших Алексей Таратухин признал, что совершенное девушками деяние вполне подходит под определение хулиганства из Уголовного кодекса – «Грубое нарушение общественного порядка». Но, неожиданно для всех, адвокат Таратухин попросил об условном сроке: «Матери должны вернуться к детям, а Самуцевич – к отцу». Третий адвокат потерпевших Лев Лялин предыдущего оратора поддержал – по его мнению, условный срок должен составлять два года.

Со стороны защиты первой выступала Виолетта Волкова. Ее речь получилась крайне эмоциональной. Гособвинение, по версии Волковой, вменяет в вину девушкам, что те «за 40 секунд обвалили вековые устои православной церкви», – а это, по мнению г-жи Волковой, абсурд: «Стыдно слышать в речи прокурора слова «богохульство», «святотатство», «вульгарно поднятые ноги». В каком кодексе гособвинение их нашло? В письме протоиерея Рязанцева, совета муфтиев, постановлениях вселенских соборов?» Поругание религиозных чувств, по словам Волковой, вообще невозможно было совершить в храме Христа Спасителя, который не находится на балансе РПЦ, и проведение церковных обрядов не является для него уставным: «Это такая же имитация культового сооружения, как манекен – имитация человека». Далее адвокат перечислила грубые процессуальные нарушения, которые, по ее убеждению, допустило следствие, а затем и суд. «Я видела, как следствие подделало протоколы допроса», – заявила Волкова, напомнив, что к началу судебного процесса в уголовном деле загадочным образом появилось сто страниц свидетельских показаний, которых ранее там не было.

Следующим слово взял адвокат Марк Фейгин. «Действия девушек подходят под статью 5.26 КоАП «Оскорбление религиозных чувств граждан». Никаких других подходящих составов нет», – в очередной раз заявил Фейгин. По его словам, квалифицирующим признаком преступления являются насильственный характер и общественная опасность, уровень которой не зависит от места, где совершается действие. «Если бы они исполнили «панк-молебен» на Арбате, это никого бы не впечатлило», – проиллюстрировал Фейгин. В качестве доказательства невиновности девушек защитник привел действия (то есть бездействие) охранников: «Они ничего не сделали для того, чтобы прекратить общественно опасное деяние. А почему? Потому что его не было». Завершилось его выступление громкой гражданской тирадой: «У нас принято, если ты подсудимый, лизать ботинок судье. Не только извиняться и раскаиваться, но и унижаться и подавлять в себе личность. Девушки решили, что так не пойдет». Зал зааплодировал.

Третий адвокат девушек Николай Полозов напомнил суду об эффекте бабочки, взмахом крыла которой и явился, по его мнению, судебный процесс над Pussy Riot, который общество не простит государству. «Как верующий человек, я тоже оскорблен, но это не имеет никакого отношения к закону», – заявил г-н Полозов. По его мнению, преследуя группу, государство нарушило целый ряд статей Конституции, касающиеся прав и свобод личности.

Подсудимая Надежда Толоконникова в своем выступлении сосредоточилась на непрофессионализме следователя Артема Ранченкова, который, по ее мнению, «оказывал давление на потерпевших и фальсифицировал материалы уголовного дела». Так, например, осмотренное судом желтое платье Толоконниковой никакого отношения не имеет к акции, и никто из девушек в нем в храме не был, равно как и в двух черных шапках. Толоконникова не обошла вниманием и многочисленные орфографические ошибки следователя, которые повторяются в показаниях свидетелей и потерпевших. Мария Алехина, ссылаясь на текст «панк-молебна», убеждала суд в уважении девушек к религии: «Когда я была в качестве журналиста в Марфо-Мариинской обители, я много раз видела, как женщины ходят по солее», – рассказала Алехина. Подсудимая также отметила, что еще до окончания следствия «Центр Э» называл девушкам предполагаемый срок тюремного заключения – три года. Выступление третьей подсудимой, Екатерины Самуцевич, получилось совсем кратким. Смысл его был в том, что концепцию «панк-молебна» как произведения искусства не поняли, а возмущение Pussy Riot вызвала не религия как таковая, а политические призывы иерархов РПЦ.

Вчерашнее заседание стало самым коротким за весь процесс, завершившись еще до 18 часов. Сегодня подсудимым предоставят последнее слово, а приговора, как пояснил «НИ» Марк Фейгин, можно ждать к концу недели. По словам адвоката, приговор «редко сильно отличается от того, что предлагает прокурор».