Детки не в клетке

Дискуссии о том, как следует судить подростков: обычным судом или специальными «детскими» коллегиями, продолжаются у нас в стране почти десять лет. Закон о ювенальной юстиции «пылится» в Госдуме с февраля 2002 года. В 2005 году идею «социального правосудия» поддержал президент Владимир Путин. Но федеральный закон почему-то до сих пор не принят.

Впрочем, это не помешало судьям-энтузиастам в регионах развивать ювенальное правосудие в отсутствие закона. Авангардной территорией по-прежнему считается Ростовская область, где уже семь лет существует несколько таких судов. Ювенальные суды открыты также в Ангарске, Абакане, Ельце, Кингисеппе, в Чебоксарах, в Оренбурге. Предпринимались попытки развивать ювенальные технологии в судах Юго-Западного округа Москвы, в Санкт-Петербурге, Твери, Иванове, Нижнем Новгороде.

Российская ювенальная юстиция имеет свою непростую историю. Несколько лет назад появились судьи, которые стали специализироваться на делах в отношении несовершеннолетних. Через некоторое время стало понятно, что такой подход не приносит желаемого результата. Сторонники «детских» судов обнаружили, что судьи хоть и специализировались на делах несовершеннолетних, но не имели времени и особого желания вникать в проблемы подростков. Желая удовлетворить прокуроров и адвокатов, они выносили условные приговоры, не задумываясь о будущем малолеток.

Разбираясь в причинах неуклонного роста повторно осужденных несовершеннолетних, судьи Ростовской области поняли: простой специализации судей недостаточно, региону нужны отдельные, ювенальные суды. «В здании нашего суда слушаются только дела с участием несовершеннолетних.

Уголовные и гражданские. К каждому судье прикреплен помощник с функцией социального работника, который собирает информацию об условиях жизни и личности подсудимого, – рассказал «НИ» судья Таганрогского ювенального суда Виталий Быкин. – В залах, где мы рассматриваем дела несовершеннолетних, которые не находятся под стражей, нет «клеток» для подсудимых. У нас есть специальные комнаты для примирения, где за полукруглым столом могут общаться обвиняемый и потерпевший. Мы следим за судьбой осужденного подростка. Раз в квартал вызываем его к себе в суд и вместе с сотрудниками комиссии по делам несовершеннолетних выясняем подробности его жизни. Например, парень говорит, что у него в школе не складываются отношения с учителями и учениками. Мы помогаем ему перейти в другую школу. Направляем его в спортивные секции».

Объясняя, чем отличается работа в ювенальном суде от работы в традиционном, судья Быкин признается: «Здесь труднее работать. Приходится возиться с каждым подростком. В обычном суде осудили и забыли. Мы же должны каждое дело слушать подробно. Психологи работают с подсудимыми до приговора и после. Конечно, не все удается. Один мальчишка был у нас в поле зрения в течение двух с половиной лет. Он убегал из дома, жил с бомжами. Мы с ним беседовали, пытались ему помочь. И вот он оказался на скамье подсудимых: убил бомжа. Теперь придется рассматривать его дело».

Необвинительный уклон

Сегодня в России за решеткой находятся почти двадцать три тысячи несовершеннолетних. Преступникам в возрасте от 14 до 16 лет уголовная ответственность предусмотрена по шестнадцати видам преступлений. Отправить 14-летнего подростка за решетку можно и за мелкую кражу, и за то, что он покатался на чужом велосипеде. В 16 лет подросток может быть привлечен к уголовной ответственности за все виды преступлений.

«Общество начинает обращать внимание на ребенка, когда он совершил какое-либо правонарушение или когда он стал жертвой чужого преступления. Мало кто знает, что с ним делать, – отмечает Сергей Полятыкин, сотрудник Фонда «НАН», который много лет борется за введение ювенальной юстиции. – Сотрудникам комиссий по делам несовершеннолетних надо работать на улице, в подворотнях, в семье. Это сложно. А судьи, как правило, не задумываются, почему подросток пошел на преступление. Одна из московских судей приговорила 16-летнюю девочку за потребление наркотических таблеток к двум с половиной годам реального срока, хотя даже прокурор просил дать ей условный срок! Мальчик Сережа, у которого уже был условный срок, был осужден на четыре года за то, что с приятелем залез под чужую машину и ее ударил. Поскольку они были вдвоем, судья посчитала, что речь идет об организованной группе. Парень отсидел четыре месяца в колонии и сказал матери, что не надо никуда жаловаться: настоящий вор должен сидеть в тюрьме». Такова практика рассмотрения дел малолеток в обычных судах. Между тем у ювенальных судей, с которыми удалось побеседовать «НИ», диаметрально противоположный подход к правосудию.

«Для нас самое главное – понять, почему у ребенка возник конфликт с законом, – объяснила «НИ» и.о. председателя Шахтинского горсуда Ирина Еремеева. Она 20 лет проработала в обычном суде, а с 2005 года работает ювенальным судьей. Недавно в Шахтинском суде рассматривалось дело 16-летнего подростка. Его родители разошлись. Каждый из них пытался перетянуть сына на свою сторону, но по-настоящему ребенком никто из них не занимался. В результате, предоставленный сам себе, мальчик увлекся игровыми автоматами, выиграл большую сумму, затем ее растратил. Желая вернуть долги, он взял у друга мобильный телефон, игровую приставку и все продал. Было возбуждено дело по факту мошенничества. Испугавшись суда, мальчик сбежал. «Когда отец сказал, что не знает, где находится его сын, мне пришлось выдать санкцию на арест ребенка, – рассказывает судья Еремеева. – Его нашли, посадили в изолятор временного содержания. Я направила к нему нашего судебного психолога, который с ним работал. Помощник судьи составила для меня социально-психологическое заключение. В результате я назначила ему один год лишения свободы условно и меры воспитательного воздействия. Мальчику запрещено посещать игровые автоматы. Он должен учиться и поддерживать отношения с отцом. Если осужденный подросток все это выполнит, то дело в отношении него и вообще может быть прекращено. Тогда у него не будет судимости».