Posted 4 сентября 2012,, 20:00

Published 4 сентября 2012,, 20:00

Modified 8 марта, 05:45

Updated 8 марта, 05:45

Колония слезам не верит

Колония слезам не верит

4 сентября 2012, 20:00
Для 13 млн. российских школьников начался новый учебный год. 90 из них – это заключенные подмосковной Можайской воспитательной колонии для несовершеннолетних. Помимо учебы они занимаются творчеством – клеят картонные танки, делают узоры из воздушных шариков. По словам сотрудников колонии, рецидивистами станут три четве

От внешнего мира территорию колонии отделяют один КПП, шлагбаум и не слишком дотошный дежурный. Во дворе – административное здание с палисадником. В палисаднике – настурции. «Это зеки выращивают?» – «Это я выращиваю. Ребята сюда не выходят», – отвечает начальник воспитательного отдела Наталья Федорова.

Чтобы попасть к заключенным, которых здесь называют «ребятами», нужно миновать четыре или пять железных дверей с магнитными замками, два зарешеченных тамбура и две проходные: на первой нужно сдать мобильный и документы, на второй – пройти досмотр и записаться в журнале. «Только колючую проволоку не фотографируйте. Мы же все-таки не зона, а воспитательный центр. Хотим, чтобы у людей было позитивное впечатление», – наставляет г-жа Федорова. Ее голос заглушают лязг железной двери и омерзительная сирена, которая сигнализирует, что кто-то пытается проникнуть на режимный объект, пусть и с помощью магнитной карточки.

Колонию можно принять за оздоровительный лагерь с военно-патриотическим уклоном. Тюремный двор – это аккуратный газон, побеленные стволы, спортивные снаряды, аллеи и по сторонам – плакаты с Рокоссовским, Скобелевым и Платовым, цитаты о мужестве и отчизне. Корпуса, недавно открытые после капремонта, выкрашены в универсальные «приятные» цвета – персиковый и желтый. Позади них – ряды бетонных заборов.

В столовой – трехразовое питание. Завтракать осужденные идут в 8.00, после подъема в 6.30, умывания и зарядки. После завтрака – в школу, в 13.00 – на обед. После обеда – снова в школу. Вечером, после 16.00, можно заняться своими делами, хотя вариантов досуга здесь немного: можно сходить в местный маленький храм Андрея Первозванного к отцу Дмитрию.

Можно играть музыку вместе с местным ВИА. А можно клеить танки в военно-историческом кружке. Результат потом выставляют в местном маленьком музее, где в центре небольшого зала расположена композиция с хаотично перемешанными советскими и нацистскими танками, самолетами, ежами и... опилками. «Здорово, только я не понимаю: это Курская дуга или битва под Москвой», – комментирует начальник воспитательного отдела.

В корпусах общежитий – длинные комнаты, в каждой из которых живут по 16 человек. После ремонта их расселят по четыре человека, для чего сначала разобьют на группы по возрасту и степени «криминальной зараженности». С казармой здесь ничего не ассоциируется – чистые коврики, цветы в горшках и стенгазеты. При этом нарочито примитивные металлические койки, идеальный порядок, противоречащий мальчишеской сущности. Они демонстративно дают понять, что со здешними обитателями не слишком церемонятся. Еще есть карантинное помещение – это корпус, куда попадают новоприбывшие воспитанники сразу после этапа. Тут большие окна, белые стены и свежее наливное напольное покрытие, которым администрация очень гордится. И все равно света почему-то не хватает.

Вдоль стены одной из четырехместных камер стоят пятеро бритых ребят в просторной темно-зеленой форме. С ними по очереди, слева направо, беседует и.о. начальника управления по социальной, психологической и воспитательной работе с заключенными ФСИН России Владимир Затонский – очень важный человек. «Как зовут?» – по очереди спрашивает он парней, хотя их имена указаны на нагрудных карточках. Следующий вопрос Затонского – статья. «161, часть 2», – отвечают двое. Чиновник хмурит брови, качает головой. «228», – говорит самый долговязый новичок. «Сам употреблял или только распространял?» – «Употреблял». «А мама с папой знали?» – «Все знали». Подросток смущенно улыбается, а Затонский тяжело вздыхает, как будто каждая реплика воспитанников подрывает его веру в человечество и наносит глубокую душевную рану.

В нескольких метрах от них кинорежиссеру Меньшову, который тоже очень важный гость, рассказывают о преимуществах наливного пола над линолеумом, который лежал здесь до ремонта. К визиту создателя всеми любимого фильма «Москва слезам не верит» здесь подошли во всеоружии: «Столько пришлось делать к его приходу, что даже как-то нерадостно», – говорит вполголоса одна из сотрудниц воспитательного отдела.

Утром в понедельник в актовом зале прошло торжественное мероприятие в честь Дня знаний, выступала администрация. Один из зеков, Ваня Харитонов, получил грамоту как лучший ученик нескольких воспитательных колоний. Он участвовал в олимпиадах и даже собирается поступать в вуз. Зал к приходу гостей украшен сложными конструкциями из воздушных шариков. «Это ребята делали!» – с гордостью произносит Наталья Федорова.

В школе сегодня вводный урок мужества для всех классов, а потом занятия – уроки те же, что и в вечерней школе с 7 по 12 класс. Классы небольшие – в одном из кабинетов было меньше 20 мальчишек. Один, Серж, сидит угрюмый – только прибыл, 105-я, сидеть шесть лет. «Если будет вести себя хорошо и сотрудничать с администрацией – после 18-ти переведут в колонию общего режима где-нибудь неподалеку – в Туле или Калуге. Тех, кто характеризуется отрицательно, посылают в Пермский край – валить лес», – рассказывает начальник воспитательного отдела. По ее словам, большая часть юных сидельцев проведут в колониях еще много лет: «Если 20–25% воспитанников не совершат рецидива, это будет очень хороший результат».

«Вот Валерка еще интересный парень – 111, 4», – говорит Наталья Федорова. «Просто подрались!» – добавляет Валерка. «Да не просто, ты бил его, пока он сознание не потерял!» – перебивает Федорова. И продолжает: «Всё здесь для них, всё для них. Я была в Норвегии, и мне очень понравилось, что там зеки сами готовят себе еду. Как вы жить будете, когда выйдете – кто вам потом даст покушать, постирает одежду, помоет?» «Ну, моемся мы сами», – замечает парень с первой парты, а его сосед заверяет воспитательницу: «Да все нормально будет!». «Ну тебе-то не о чем беспокоиться – выходить не скоро», – отвечает Наталья Федорова.

"