Руководитель комитета «Голос Беслана» Элла Кесаева

– Формально расследование бесланских событий до сих пор продолжается. А на деле? Вам известно о какой-то активности следствия?

– Абсолютно ни о какой. Мы девять раз подавали в суд на следователей по поводу бездействия, последнее заседание у нас было летом 2012 года. После этого мы перестали даже получать уведомления, которые нам восемь лет приходили раз в три месяца. Сейчас мы в неведении, звоним-звоним, добиваемся приема – нас не принимают. Мы понимаем, что следствие продолжается, однако даже формальных бумаг о его ходе потерпевшим не предоставляют.

– Вы обжаловали бездействие следствия и в Страсбурге. Что-то известно о судьбе ваших жалоб?

– С нашей стороны в Европейский суд всего поступило семь жалоб. Их объединили в одно производство. Тема-то везде одна: государство не предотвратило, не расследовало теракт, не было эффективного правосудия.

– Первая из этих жалоб поступила в 2007 году. Ни одна из них до сих пор не рассмотрена?

– Пока нет. Но наша общая жалоба уже переведена, в прошлом году были запрошены материалы дела, нам задали вопросы. Там полным ходом идет работа.

– Вы говорили, что власти, на ваш взгляд, преследуют цель заставить россиян забыть о бесланской трагедии…

– Да. Причем власти не республиканские, а именно федеральные. От первых лиц государства в эти три дня кто-нибудь слышал о Беслане? А в прошлом году? А в позапрошлом?

– Чем продиктована такая позиция федеральных властей?

– Виной. Чувством вины. Очевидцы же знают, что школу обстреливали извне. Что заложники были между двух огней. Так же как и спасатели, которые погибли: большой вопрос – чьи пули в их телах, потому что экспертизы по указанию следствия проводились только по наружному осмотру. Память погибших спецназовцев мы тоже чтим, потому что их коллеги, которые к нам нет-нет да приезжают, говорят: «Нас наши же и подставили»

– При этом ни одного должностного лица осуждено не было.

– И не могло быть, потому что российское судебное разбирательство – неэффективное, это общепризнанно, в этом и мы на своем опыте убедились: в России правосудия нет. А процесс по Беслану – абсолютно заказной процесс. Мы прекрасно понимали, что в данное время в данной ситуации в нынешней системе не добьемся успеха. Мы не привлечем к ответственности чиновников, не изменим методы борьбы с терроризмом. Но мы боролись не с ветряными мельницами. Если бы не наша работа, расследование не дало бы даже тех результатов, которые есть. Но я верю, материалы, которые мы собрали, еще понадобятся.

– Несколько дней назад «Левада-Центр» опубликовал исследование, посвященное действиям властей в ходе антитеррористической операции. Оказалось, что все больше россиян не знают, как их оценивать, и затрудняются ответить. Говорит ли это о том, что события в Беслане уже начали забывать?

– Россияне не забыли. Количество людей, пришедших сегодня, в день траура, к школе, говорит о том, что общество все помнит. На стенах школы все время появляются новые надписи. У нас есть книга памяти – там тоже каждый год множество новых записей.

– Что пишут?

– Пишут, что скорбят, помнят и не забудут. «Не забудем» – главное слово. Это пишут люди из разных городов, не только в Осетии.

– Как дети сейчас вспоминают те дни?

– Моя девочка была заложницей. Ей тогда было 12 лет, сейчас она учится не в Осетии. Сегодня она позвонила – и она мне сказала: мама, я хочу поговорить с тобой. Я чувствовала, что она сильно переживает, ей хотелось прижаться, видимо, на расстоянии. Мы знаем, насколько тяжело с детьми на эту тему говорить. Вера у них подорвана – вера в государство, в то, что они нужны. Эта боль не проходит.