Книжка, знай свое место

Если верить социологам, на сегодняшний образ читающего россиянина повлияли несколько факторов. Самый существенный – книга перестала быть интеллектуальным и духовным убежищем от прессинга власти, которая, впрочем, делала все для укрепления этого убежища. Границы были на замке, видеомагнитофонами и привезенными из Америки дисками «Битлз» похвастаться могли единицы. Спасение от удушья режима с помощью книги по существу было коридором, который кончался стенкой. Подсознательно homo soveticus отгораживался от внешнего мира стеллажом с многотомниками Мопассана и Хемингуэя и комплектами «Иностранной литературы».

При всей внешней неутешительности выводов, сделанных ФОМом, рудименты «самой читающей страны» можно обнаружить и сегодня. Личная библиотека остается характерной чертой домашнего интерьера – 2/3 опрошенных имеют в своих домах солидные собрания художественной литературы, у 23% – сотни и тысячи книг. В значительной части домашних библиотек (44%) есть книги, доставшиеся семье от старших поколений. Однако только 14% респондентов утверждают, что именно эти, старые книги составляют большую часть их книжных собраний. Вывод: Россия не только продолжает читать, но и пополняет личные библиотеки. Хуже с библиотеками публичными: только 9 % берут в них литературу. В основном это школьники (прочесть второй том «Войны и мира» к четвергу) и пенсионеры. По словам Бориса Дубина, известного переводчика европейской художественной литературы и ведущего специалиста «Левада-Центра», массовая библиотека, которая была создана в СССР в расчете на неграмотное население, на культурную революцию и пропаганду по единому образцу, сделала свое дело и перестала быть функциональной. Бедственное положение библиотек связано не с их скудным государственным финансированием, а с тем, что в них нет книг, пользующихся спросом. Который с лихвой можно удовлетворить в супер- и мини-маркетах.

В течение последних двух лет художественную литературу покупали около трети россиян. Чаще всего это были книги современных отечественных авторов (22%), реже –зарубежная литература или русская классика (9% и 8% соответственно).

При этом читающая публика больших городов скорее довольна, чем не довольна ассортиментом книг, предлагаемых в магазинах и киосках (почти 60% населения крупных и 45% – малых городов). Для сельских жителей проблема выбора стоит более остро: лишь 27% довольны тем, что предлагают магазины, 30% – не довольны. Объяснить это просто: книгоиздателям дотягиваться до городов с населением ниже 100 тыс. нет смысла. Читателей в провинции мало, их покупательные способности невелики, везти им книги из Москвы и Питера накладно.

В целом половина россиян за последний год художественной литературы не читала. В 70-х это было бы воспринято и властью, и интеллигенцией как духовная катастрофа. Сегодня же это, во-первых, говорит об интересе к другим книгам – тому, что на языке умников называется «нон-фикшн». Борис Дубин считает, что речь идет об «актуальной литературе, нужной людям для включения в современную цивилизацию. Это и энциклопедии, и справочники, и книги по географии, и научно-популярная, и общественная литература. В современном книжном образе мира художественная литература, тем более классика – значимая, но не главная часть. Она отвечает на фундаментальные вопросы этики и ориентации в мире. Но на многие нынешние конфликты ответов там нет. Как жить рядом с людьми разных национальностей и цивилизаций? Что такое норма в современной жизни в мегаполисе? Что можно делать и чего нельзя? О такой литературе речь». Кроме того, картина, представленная ФОМом, отражает глобальную ситуацию: книгу потеснило сначала ТВ, затем Интернет. Люди стали больше ездить по своим и другим странам, гораздо сложнее стала структура досуга, напрямую не связанного с чтением. А сколько самодеятельных писателей развелось в Сети!..

Короче, в том, что мы стали меньше читать романов и стихов, не следует искать намека на культурную катастрофу. В худшем случае – на культурную контрреволюцию. Со статусом «самой читающей страны» Россия должна проститься без особого сожаления, поскольку статус этот был ей навязан советским агитпропом. Интеллигенция, служившая в СССР образцово-показательным читателем, законодателем книжной моды, свою миссию выполнила и должна теперь отойти в сторону. «Книг должно быть много, – считает Борис Дубин, – и они должны быть рассчитанными на разных людей. Принципиальный вопрос: что хочет обеспечить государство – единый минимальный уровень культуры или богатое разнообразие? Если опять будет курс на читателя-дурака, со словами: «Нас не поймут» и с приседанием на корточки: «А то нас не услышат», из этой патерналистской модели книжного дела ничего не получится. А вот ставка на разнообразие даже в ближайшей временной перспективе обеспечит, как ни странно, выигрыш для всех».