Григорий Остер

– День защиты детей – странный праздник. Кого мы чествуем? Детей? Тогда почему, как в день рожденья, только раз в году? Защитников? А кто они и от кого защищают? Есть ли вообще в празднике смысл, помимо идеологического?

– За последние сто лет в мире произошло очень много перемен. Если, скажем, Гумилев мог дать или не дать своей жене Ахматовой паспорт, как ОВИР, то сегодня жена никак от мужа не зависит. Феминизм стал мощной силой. Национальное равенство тоже всюду продекларировано: черные, белые, желтые, большие и малые народы – все равны. Представители секс-меньшинств также могут делать что хотят. И, по сути, осталась только одна группа, которая не имеет равенства со всеми остальными. Это дети. Конечно, по Конституции они граждане, могут, скажем, иметь свою собственность, которую опекуны не вправе у них отнять. Но тем не менее дети должны взрослых слушаться. Поэтому на полном серьезе надо сказать, что, как в СССР выступали в защиту афроамериканцев, а до революции народники шли к крестьянам, сегодня дети – та часть населения, которой требуется защита. Они – как это взрослые говорят? – дискриминируются…

– Не сгущаете ли вы краски насчет дискриминации детей?

– Ущемление их прав сплошь и рядом – факт. Но почему? Только потому, что они меньше прожили или ниже ростом? Абсурд. Я все жду, что, как в начале прошлого века появились феминистки, так же появятся, не знаю, как точнее сказать… «инфантисты»? «детисты»? Короче, те, кто будет требовать для детей равных прав со взрослыми. Скорее всего, это будут сами дети. И тогда 1 июня станет их и более ничьим праздником.

– А вы, Григорий, себя чувствуете защитником детей или состоите с ними в некоем заговоре против взрослых?

– Мое положение, конечно, крайне странное. С одной стороны, я чувствую себя предателем среди взрослых, потому что лью воду на детскую мельницу. А с другой стороны, я, собственно говоря, живу за счет детей. Больше того: мои дети живут за счет остальных детей. Если другим детям их родители перестанут покупать мои книги, то я не смогу покупать своим пирожки. В силу второго обстоятельства я всегда стараюсь быть честным перед всеми детьми – и своими, и остальными.

– У вас получается. А чего не хватает взрослым нашего постсоветского общества в отношениях с детьми? Чего мы не обрели, и что мы, по сравнению с советскими временами, быть может, утратили?

– Можно долго перечислять, что нашли, что потеряли. Главное, что мы выиграли: сегодня больше не существует огромной машины, государственной мясорубки, из которой, как фарш, выходили послушные граждане. Причем эта мясорубка крутилась всю жизнь, вследствие чего из послушных детей постепенно получались послушные взрослые. И родители включались в этот процесс, и, чтобы их ребенок выжил, с малолетства учили его никогда не говорить вслух то, что он думает... А что мы потеряли – так, слава богу, нынешние дети об этом и не подозревают. Рассказать им, каким было наше детство, – пожалуй, не поверят. Время от времени возобновляются разговоры о создании новой пионерской организации, говорят об опасности детской анархии. Не знаю, нужны ли детям подобные могучие организации. Дети и политика – отдельная сложная проблема. С одной стороны, я глубоко убежден, что из ребенка нужно воспитывать гражданина, объяснять ему, что у каждого есть обязанности и права и что главная обязанность гражданина перед государством – уметь защищать свои права. Именно об этом я написал на президентском сайте, который делал в прошлом году. А с другой стороны, если пытаться детей как-то организовывать, то лишь потому, что они хотят общаться друг с другом. Когда у кого-то из моих детей день рождения, они стремятся пригласить огромное количество друзей, чтобы весь дом ими напихать, но уже через полчаса все разбиваются на группы, мальчики толпятся у компьютера, девочки собираются у караоке, кто-то просто слоняется по квартире, и пытаться их всех собрать бессмысленно. Точно так же, думаю, будет неверно попытаться всех детей снова заставить ходить строем. Они послушаются, просто из страха быть наказанными, но удовольствие от такой организации себя вряд ли получат.

– Вы упомянули о президентском сайте. СМИ широко освещали его презентацию. А сейчас он функционирует? Что-то об этом ничего не слышно.

– А что о нем говорить – сайт действует. Зайдите и убедитесь. В этом смысле мои знакомые делятся на две категории: на тех, кто туда не заглядывал и спрашивает, зачем я это сделал, и на тех, кто туда заглядывает и понимает, для чего я это делал. Там я, скажем, даю детям «вредные советы» насчет того, как бороться с любовью к власти, задаю вопросы вроде: «Кто главней, президент или твоя мама?», «Чем президент отличается от Деда Мороза?», «Что президенту запрещается?». Замечу: это сайт не Путина В.В., а президента России. Будет у нас другой президент – придется ему отвечать на детские вопросы.

– А действующий президент на сайт заглядывает?

– Ну я же не слежу за ним, когда он включает компьютер. То, что сейчас будет на сайт добавлено, новую порцию, он уже видел. Все, что туда попадает, проходит через его руки. И, надо сказать, президент не делает никаких идеологических поправок, не пытается осуществлять цензуру. Мы обсуждаем содержание сайта, иногда он говорит вещи дельные, иногда приходится спорить.

– Задам вопрос насчет того, что приходится спорить: когда начинались ваши «вредные советы»… а, кстати, когда они начинались?

– Первый «вредный совет» появился в журнале «Колобок», в 83-м или 84-м году.

– Подозреваю, что эти советы были не только найденной вами новой поэтической формой, сродни английским лимерикам или нашим «нескладухам», но также и формой педагогического диссидентства. Оно по-прежнему актуально?

– Диссидентством это было, несомненно. Мои «вредные советы» вставляли палки в колеса вышеупомянутой машине, игравшей с детьми в «Зарницу», подрывали авторитет учителей, выполнявших функции парторгов, да и родителей приводили в ярость. Поначалу на пути «вредных советов» стояла попросту глухая стена. Когда мне чудом удалось первую порцию прочитать по радио, приходили мешки писем от бабушек-дедушек, суть которых сводилась к одному: легче всего человек воспринимает плохое, поэтому я диверсант. А рядом стояли мешки писем от детей, писавших, что им это нравится, что это смешно и что никому из них не придет в голову исполнять советы, которые позиционируются как вредные. Дети понимали, что я с ними затеял некую игру. Что касается актуальности – скоро выйдет книжка «Вредные советы-4», спустя 13 лет после «Вредных советов-1». Судите сами, актуальны мои советы или нет.

– Кстати, как вы относитесь к подражаниям «вредным советам», во множестве гуляющим и в Интернете, и в школьном самиздате, и даже попадающим в печать?

– Мне это приятно. Я создал – без ложной скромности – новый жанр и этим горжусь. Я собираю подражания, мне их присылают сотнями, и рано или поздно я издам книгу под своей редакцией, которая будет называться «Вредные народные советы».

– Но ведь вы не только палки в колеса педагогике совали, а пытались ей подставить плечо. Я имею в виду ваши учебники.

– Это был очень большой проект. Был и остается, потому что я пока его не довел до конца. Сначала вышли «Ненаглядные пособия» по физике и математике со смешными задачками. Потом я занялся разработкой новых дисциплин и издал учебник «папамамологии», в котором объяснял детям, как надо иметь дело со взрослыми (почему про себя и говорю, что я предатель в стане взрослых). Затем вышли учебники «Воспитание взрослых», «Квартироведение», «Конфетоедение», «Задачничек про дружбу и драку», «Задачничек про любовь и поцелуи». Сейчас почти закончена «Вритература» – учебник, посвященный тому, как не просто врать взрослым, но при этом создавать настоящее «вритературное» произведение. Знаете, какое величайшее из них?

– Понятия не имею.

– Оно пришло к нам из древнейших времен, и каждый ребенок, в том числе и вы в свое время, его воссоздавали. Оно очень короткое и звучит: «Я больше не буду». Сколько поэзии в этом произведении, и главное, ему каждый раз верят!.. А другое древнейшее, которое создали два гения-соавтора, звучит еще проще: «Он первый начал!». Понятно, что это чистая литература, поскольку в драке всегда оба начинают первыми, не бывает, чтоб начал кто-нибудь один.

– У вас есть представление, как и почему люди становятся детскими писателями?

– Когда я им становился, все было просто и понятно. Детскими писателями в советской стране становились люди, которые понимали, что по причине цензуры не могут заработать себе на жизнь тем, что делают, а писать такие книги, которые бы легко публиковались, не хотели. И они осознанно шли или в переводчики, или в детские писатели. Кого бы вы ни взяли – Маршака ли, Заходера, Берестова, Сапгира, да того же Чуковского, в конце концов, – недолго покопавшись, увидите, что начинал он кем-то совсем другим, а не детским писателем, но был выдавлен в литературу для детей. К счастью для себя и для нее. Я сам начинал со стихов «для взрослых», и мне даже удавалось публиковаться, когда мне было 16–17 лет. А когда в 70-м году демобилизовался с Северного флота и приехал в Москву в матросской форме, то понял: все, кранты. То, что я приносил в редакции, они публиковать не могли. И тогда – говорю вам всерьез – я начал вполне осмысленно писать для детей. Я сказал самому себе: «Начинаю пятилетку, через пять лет постараюсь научиться зарабатывать себе на жизнь стихами и прозой для детей!». И научился – просто некуда было деваться, ведь я ничего другого не умел. А потом это мне так понравилось, что я стал писать не только ради денег. Сегодня цензуры уже не существует, поэтому ни один молодой нормальный человек не хочет писать для того, кем недавно еще был сам. Нет, на самом деле нельзя сказать, что у нас нет молодых детских писателей, – они есть. Недавно мы в Переделкине с Эдуардом Успенским проводили семинар, существует премия «Дебют», и я вам готов назвать имена молодых людей, которые могут стать детскими писателями. Не буду называть, потому что они пока только могут, но, к сожалению, никто из них еще не состоялся. Здесь как-то, видимо, действует общественная атмосфера. Потому что меркантильные соображения нынешней молодежью не очень движут, а если есть талант и хочется заработать денег – нет ничего лучше, как начать писать детективы. Хотя люди очень часто делают большую ошибку, думая, что можно писать что-нибудь нечестно и заработать на этом деньги. На самом деле заработать большие деньги можно только, если пишешь честно. Что бы ты ни писал. Вот, кстати, возвращаясь в те времена, когда я начинал. Ведь я зарабатывал тогда не книжками, а сценариями мультфильмов и пьесами для детских театров. И пьесы были самым честным заработком. Потому что можно было убедить редактора, чтобы он издал книгу. Можно было убедить студию, чтобы она сделала фильм. Будут ли смотреть фильм, будут ли читать книгу – дело десятое, поскольку ты все равно получал свой гонорар. И только если ты писал пьесу, возникал такой маленький капитализм: если люди шли в театр, ты получал процент со сборов от продажи билетов. И пьеса могла тебя годами кормить, как деревенька…

– О вкусах не спорят, но все-таки… Не стоит ли защитить наших детей от Гарри Поттера, фактически вытеснившего и с рынка, и из детского сознания всю остальную литературу? Заходишь в «Библиоглобус» или в «Дом книги» на Новом Арбате – посреди зала, как поленница, сложен этот самый Гарри, а наши Чебурашки с Буратинами жмутся по углам…

– И вы совершенно не правы! Просто с точностью до наоборот! Гарри Поттер не только никуда не вытеснил нашу литературу, но это как раз тот самый случай, когда ребенок, раньше не открывавший книгу, как бы его родители ни заставляли, втягивается в чтение. Я лично знаю множество детей, которые до Гарри Поттера практически не читали ничего, а теперь читают все подряд. Когда-то я сказал в одном интервью, что взрослые писатели должны отстегивать нам, детским, со своих гонораров за то, что мы фактически готовим им читателей. Так вот, сегодня, считаю, все наши писатели должны отстегивать мисс Роулинг за ее книжки про Гарри Поттера, которые заставляют миллионы российских детей учиться читательскому труду. А то, что в этих книжках не наши российские ценности, – так это неправда. Ценности всегда и у всех одинаковые.

– А дети разные. Расскажите, если можно, немного про своих.

– С удовольствием. У меня детей, так сказать, две волны. Старшие трое – Катя, Лия и Саня – собственно говоря, уже никакие не дети, они работают, женаты, замужем.

– Дедушкой вас еще не сделали?

– Не сделали, к счастью. Не хочу дедушкой быть. А младшие, Маша и Никита, которым соответственно 14 и 11 лет, хотя тоже вроде бы на выходе из детства, пока остаются моими первыми читателями. Комплексов на этот счет у них нет, они и другие книжки с большим интересом читают. Впрочем, Никита больше увлечен компьютером. И это отдельная история. Компьютерные игры, которые так часто порицаются, от которых детей родители стремятся изолировать, – то, что, на мой взгляд, еще не успело стать искусством. Пока это всего лишь аттракционы вроде первых сеансов кинематографа, щекотавших нервы. Чтобы компьютерные игры стали искусством, должно пройти какое-то время. И тогда прекратятся все разговоры об их вреде – они будут так же полезны, как хорошие книги.

– Вы, наверное, видели стоящую напротив Дома на набережной скульптурную группу Михаила Шемякина?

– Видел.

– Помните, мальчика и девочку там обступили взрослые пороки – нищета, насилие, наркомания... А один постамент свободен – и каждый волен вообразить на нем какой-то ему лично ненавистный порок. Что бы вы на него водрузили?

– То, что изобразил Шемякин, – вечная история, и никуда это, увы, не денется. И от этого всего нам надо защищать детей, насколько в наших силах. Но я бы на свободный постамент водрузил – не знаю, как это должно выглядеть, – именно то, о чем в начале говорил, вспоминая советские времена. Если ребенка с детства приучают говорить не то, что он думает, если сковывают его свободомыслие, этим разрушают и его душу, и основы государства. Лицемерие – первый враг ребенка. «Совращение в лицемерие» – так бы я назвал порок, не изображенный Шемякиным, но существующий до сих пор, увы, не только в моем воображении…

– Не дадите ли читателям напоследок парочку советов?

– Пожалуйста. И, кстати, вполне полезных. Первый – такой:

Тебя обидел кто-нибудь,

Тебе не повезло –

Пойди и сделай что-нибудь

Кому-нибудь назло!

А второй… ну пусть будет вот какой:

Обманите всех и, с детства

Притворившись милым, добрым,

Остроумным человеком,

Проживите так всю жизнь.

Справка «НИ»

Григорий ОСТЕР родился в 1947 г. в Одессе. Окончил Литературный институт им. Горького (отделение поэзии). В 1974 г. в Мурманске вышел сборник его лирических стихов «Время твое». С конца 70-х начал активно публиковаться со стихами и рассказами для детей. Первые книги, сразу же ставшие бестселлерами в середине 80-х, – «38 попугаев» и «Легенды и мифы Лаврового переулка». Автор сценариев более 80 мультфильмов и ряда пьес для детских и кукольных театров. Написал серию веселых учебников, рекомендованных в качестве дополнительного материала к школьной программе. Произведения Остера переведены на многие языки мира.