Скованные одной кнопкой

Сегодня вечером в Кремле соберется весь телевизионный бомонд, чтобы под звон вилок и пиликанье скрипок отметить славный юбилей: семьдесят пять лет минуло с того дня, как наш народ впервые вперил глаза в то, что злоязыкие американцы называют ящиком для дураков, а наши бывшие руководители – «важным средством коммунистического воспитания народных масс, одним из основных источников информации населения о событиях в стране и за рубежом». Конечно, в юбилейной дате есть некоторая условность. Ведь, строго говоря, можно отметить и столетие, поскольку еще в начале прошлого века любознательные русские инженеры Александр Полумордвинов, Борис Розинг и другие ставили опыты по передаче движущихся изображений на расстояние. Можно отметить и 85-летие, если взять за точку отсчета ленинские указиловки 1921 года. На сообщении о создании в Нижегородской радиолаборатории устройства, позволяющего – при условии усовершенствования – «видеть на экране подвижное изображение говорящего человека при радиотелефоне», Ильич начертал: «т. Горбунов! Помогите усовершенствовать и, когда доведут до X, скажите мне». И хотя под «Х» вождь имел в виду просто сноску, но теперь в самый раз идти в Мавзолей с докладом: «Довели, дедушка Ленин! Как раз к юбилею до Х и довели!»

Впрочем, 1931-й год тоже подходит для юбилея. В мае того бравурно-карточного года с передатчика Всесоюзного электротехнического института впервые было передано «изображение живого лица (в этом качестве были использованы сотрудники лаборатории. – М.Ф.) и фотографии». А уже 1 октября начались «регулярные опытные передачи», которые принимались в разных городах радиолюбителями, успевшими смастерить кучу самодельных механических телевизоров. Постепенно подтянулась и промышленность, выпустив небольшую партию телевизоров марки «Б-2», которые подключались к радиоприемнику вместо громкоговорителя и имели экран размером 3x4 см. Но уже к 1934 году экран вырос до размера фотокарточки 6х9, а с 15 ноября Всесоюзный комитет по радиофикации приступил к «регулярному телевидению». Кстати, вещание велось с той самой Никольской улицы, временно сменившей фамилию на «25 Октября», с которой в постсоветское время стартовало и «Эхо Москвы».

«Регулярные опытные передачи» начинались еще не раз, в том числе 10 марта 1939 года из только что отстроенного Московского телецентра на Шаболовке. Приемная сеть состояла тогда всего из ста телевизоров, располагавшихся в кабинетах и квартирах высшей советской знати. Именно для них «крутили кино». Потом все переменилось: телевидение стали «крутить» для народа, постепенно добавляя театральные постановки, концерты и спорт, но, главное, так называемые общественно-политические передачи. Так создавался параллельный, телевизионный мир. Нажми кнопку – «и мы с тобою, дядя, милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой – и отдохнем». Пожалуй, эти слова из чеховского «Дяди Вани» как нельзя более впору советскому телевидению, разрешенному и созданному именно для того, чтобы «ярко показывать жизнь трудящихся в СССР и за рубежом, создавать разнообразные программы о развитии нашей страны и духовном росте советского человека, о великих преимуществах социалистического строя перед капиталистическим». И ведь создавали, и показывали! Красиво, талантливо, с выдумкой! Показывали так, что партийные бонзы, осыпая телевизионщиков наградами, даже не замечали, как из-под внешнего лака благонадежно-восторженных передач пробивалась живая жизнь. «Умный не скажет, дурак не догадается», – этот великий принцип инакомыслия советской эпохи мастера советского телевидения воплотили сполна. Блистательно меняя местами текст и подтекст, они умудрялись сказать и показать гораздо больше, чем было дозволено. И многоопытные зрители надежно принимали брошенные им пасы – намеки, полунамеки, взгляды.

Потом, когда объявили гласность, телевизионные маги легко и непринужденно вынули текст из подтекста, чтобы, не меняя грима, с той же искренней убежденностью в лице говорить правду. Другую правду. Ибо телевидение по самой своей природе призвано нести зрителям именно правду. Но, разумеется, изменение политической ситуации неизбежно модифицирует и телевизионную версию правды. Это в 1970 году требовалось специальное закрытое постановление ЦК КПСС, чтобы поднимать идеологический уровень передач. Теперь можно обойтись без подобных формальностей, поскольку у руководителей всех главных телеканалов хороший слух, чтобы правильно слышать сказанное по телефону кремлевского доверия, и отменный нюх, чтобы верно определять, откуда и куда ветер дует. Вот почему не стоит удивляться, когда имярек, попеременно превращается на экране то в национального героя, то в злодея и недоумка, в конечном итоге становясь карикатурой на самого себя и именно таким впечатываясь в культурный слой эпохи.

Но что нам, зрителям, за дело до судьбы телевизионных героев, чьим бы плодом они ни были – рядовых сценаристов или гениальных политтехнологов? Все они существуют для нас лишь постольку, поскольку мы, зрители, жмем на кнопку, обещающую непременную встречу с ними. Хотим Петросяна – будет Петросян, желаем «Дом-2» – кушать подано. И ведь это только начало. Переход на цифровое вещание неизбежно приведет к тому, что число телеканалов вырастет многократно. О, сколько версий правды предложат нам искусники голубого экрана! Но будет ли среди них та единственная, ради которой стоит нажать кнопку?



Автор – министр печати РФ в 1992–1993 гг., секретарь Союза журналистов России.