Культурная помощь

В полдень на центральной улице Владикавказа – проспекте Мира – собирается внушительная автоколонна. Представители общественных, религиозных организаций, национальных обществ и движений, а вместе с ними и несколько десятков журналистов готовятся выехать в Цхинвали, чтобы увидеть концерт Мариинки в полуразрушенном городе. Меня и моего коллегу из другого центрального издания предлагает подвезти на своей «десятке» председатель североосетинской поисковой организации «Харон» Алан Татаров. До этого он несколько дней в Цхинвали участвовал в поиске без вести пропавших и в работах по поиску погибших под завалами. По дороге мы ненадолго заворачиваем в женский монастырь, расположенный рядом с Транскамом. В первые дни военных действий монастырь стал перевалочным пунктом, куда свозили беженцев. Уже отсюда их распределяли по местам временного размещения. Сюда с минуты на минуту должен был приехать Верховный комиссар ООН по делам беженцев Антонио Гуттериш. Его встречал Архиепископ Владикавказский и Ставропольский Феофан. Священнослужитель весьма эмоционально рассказывает о том, что пришлось перенести беженцам. Но еще более эмоциональны женщины с малолетними детьми на руках. Одна из них, едва сдерживая нервную дрожь, рассказывает, что уже второй раз стала беженкой: во время предыдущего конфликта родители выводили ее, 6-летнюю девочку, из-под обстрелов; теперь уже ей самой пришлось спасать своих детей.

В одной из комнат монастыря на кровати сладко спит самый младший обитатель – трехмесячный ребенок. Власти Южной Осетии ожидали начала военных действий со стороны Грузии, поэтому за несколько дней до начала необъявленной войны успели вывезти из республики большинство детей. Но не всех. Среди погибших 12 детей.

…После получасовой остановки мы продолжили свой путь. По дороге то и дело встречается российская бронетехника. Часть своих подразделений военные отвели на несколько десятков километров от границы с Южной Осетией и на случай повторного обострения держат в мобилизованном состоянии. А пока солдаты после пятидневной войны отдыхают на лужайках.

Подъезжаем к погранично-таможенному посту «Нижний Зарамаг». Здесь скопился автотранспорт. В одной очереди стоят легковушки, заполненные людьми – беженцы возвращаются домой. На сегодняшний день большая часть беженцев – около 19 тыс. – вернулась в Южную Осетию. В другой очереди выстроился грузовой транспорт: «Газели» и фуры везут в республику гуманитарную помощь. И если в первые дни после нападения «гуманитарка» в основном состояла из продуктов питания и медикаментов, то сейчас сплошным потоком идут стройматериалы.

Мы пытаемся пролезть без очереди, иначе можно не успеть на концерт. Начальник пограничного поста соглашается пропустить журналистов. Пограничники, а затем таможенники тщательно досматривают машину. В обратном направлении нас ожидал еще более пристрастный обыск – силовики опасаются, что из зоны конфликта может хлынуть поток трофейного грузинского оружия. Преодолев четырехкилометровый Рокский тоннель, вновь встречаем российских военнослужащих и югоосетинских милиционеров. Далее на выезде из противолавинной галереи нас останавливают охраняющие ее двое солдат. «Парни, вы обратно будете ехать?» – спрашивает один из них. «Да, но только поздно вечером», – отвечает Алан Татаров. «Если не обременит, захватите на обратном пути баклажку пива, а то в жару целый день стоим», – просит солдат. Забегая вперед, скажу, что на обратном пути мы этих солдат не увидели, но, как договаривались, оставили две бутылки холодного пива под камнями. Через десяток километров нас вновь останавливают военные. По дороге их самоходка сломалась, они просят подвезти до оторвавшейся колонны. Без механика сами не справятся с ремонтом. Это контрактники из 42-й гвардейской мотострелковой дивизии, расквартированной в Чечне.

По-настоящему масштабы боевых действий осознаешь, когда видишь разрушенные села. Пострадали не только осетины, но и грузины, которые жили на территории Южной Осетии. Ну а руины Цхинвали обрели какой-то героический вид. Валерия Гергиева уже успели покритиковать за сравнение Цхинвали со Сталинградом. Но достаточно побывать на улице Островского, чтобы убедиться в уместности подобных параллелей.

Выбор места концерта был очень символичен. Оркестр Мариинки играл у стен сгоревшего дома правительства и парламента Южной Осетии, на лестнице были расставлены сотни свечей. В сумерках прожекторы телевизионщиков акцентировали внимание присутствующих на полуразрушенном здании. На импровизированную сцену маэстро вышел вместе с детьми.

«Около меня дети, которые уже в таком возрасте вынуждены перенести такие серьезные испытания. Мы здесь, чтобы все знали правду о страшных событиях в Цхинвале», – говорил Гергиев.

Большинство из присутствующих вообще впервые были на концерте симфонического оркестра. Когда зазвучала Седьмая («Ленинградская») симфония Шостаковича, люди слушали ее, затаив дыхание. А потом долго аплодировали музыкантам. Слушая шестую симфонию Чайковского, многие женщины плакали. Валерия Гергиева долго не отпускали с импровизированной сцены. Около трех тысяч человек минут 10 стоя хлопали музыкантам. Маэстро Гергиев несколько раз выходил на поклон.

В эти дни столица Южной Осетии напоминает большую стройку. Повсюду работают стройбригады. Многие здания одеты в зеленую строительную сетку. Первым делом планируется восстановить инфраструктуру города, государственные и социальные объекты. Ровно через неделю, 1 сентября, перед школьниками распахнут свои двери три общеобразовательные школы, а также два корпуса Югоосетинского госуниверситета.