Президент холдинга «Новые медиа» Александр Лебедев

– Александр Евгеньевич, последние годы нельзя назвать самыми безоблачными для российской прессы, и, вероятно, не случайно многие СМИ сменили своих владельцев. Медиамагнаты предпочли более спокойные и надежные виды бизнеса. А вы, вопреки тенденции, занялись созданием нового медиахолдинга, хотя уже успели почувствовать хлопотность владения независимыми изданиями. Ради чего затеян новый эксперимент?

– Ну смешно же современному российскому человеку говорить, что у него есть чувство долга перед обществом. Кто в это поверит? И довольно наивно объяснять, что это бизнес. Я пока бизнеса в СМИ нигде не обнаружил. С другой стороны, очень трудно работать. Тотальная монополия на дистрибуцию, практически не работает подписка. Конечно, когда открываешь какие-то исследования, а там написано, что турки читают газету в среднем 70 минут, а мы девять, то думаешь: «Да, приехали». «Новая газета» – это наша с Михаилом Горбачевым позиция, и желательно называть ее гражданской. Если вы меня спросите, я нередко критикую газету. Она может и должна работать квалифицированнее, вести расследования «делишек» чиновников глубже. Если журналисты хотят заглянуть в замочную скважину власти, то, конечно, нельзя выходить с устрашающей передовицей, вроде «Скоро мы расскажем про жен Кремля!» И ничего потом не рассказывать.
Но делать издание серьезное, профессиональное и востребованное сегодня очень непросто. Хорошо это понимаю, прочувствовав на опыте газеты «Московский корреспондент». Мы ее приостановили из-за ряда проблем, но планируем запустить в еженедельном формате. Ежедневный выпуск оказался неподъемным для собранной команды. Такая работа требует не только профессионального опыта, но и, чего скрывать, смелости. Особенно в Москве, где даже на уровне районных властей могут любого репортера задержать, могут молодую журналистку бросить в обезъянник, слепить ей дело. Много народу на такую работу пойдет?

– В одном из интервью вы рассказывали, что построите собственную сеть распространения прессы…

– Мы писали Лужкову письма, мы хотели сделать сто передвижных киосков на базе обычной «Газели», но нам, естественно, отказали. «Новая газета» пыталась то же самое предложить, и ей тоже отказали. То есть чиновники делали все возможное, чтобы между нашими изданиями и читателем было как можно больше барьеров. В результате мы распространяем газету через сеть стоек, где она выкладывается бесплатно.

– Вы баллотировались на пост мэра Москвы и прославились как ярый критик Юрия Лужкова. Может, отсюда и эти проблемы? В выборах вновь не собираетесь участвовать?

– Какие выборы? Их ведь сегодня нет, не забывайте. Да, я был бы рад любому изменению в системе управления городом и совершенно искренне ради этого жертвовал собой. Во что, опять же, никто никогда не верит. Но жертвы оказались напрасными, выборы мэра отменили, а город наш, на мой взгляд, сегодня не сильно пригоден для жизни. Стараюсь в нем реже бывать, ведь терять по 5–6 часов в этих пробках, травясь выхлопными газами, мягко говоря, неразумно. У меня никакого бизнеса в Москве нет, и непонятно, зачем я тут нужен. Поэтому я – в Туле, Ярославле, Ленинградской области, Перми, Брянске, Астрахани, Воронеже и т.д., где строю малоэтажное жилье, которое московские власти очень активно критиковали. Называли бытовками, вагончиками. Но караван-то идет. Мы построили самый большой поселок, 350 домов под Санкт-Петербургом. Здесь, в Московской области, мы построили только один – Благово. Семьдесят с лишним домов по Ярославке. На мой взгляд, это успешный эксперимент.
В основном, мы трудимся далеко от столицы. Чем дальше мы уходим, тем больше вероятность, что земля нам достанется по цене, которая не «убьет» доступность дома. Мы умеем делать дома по 500 долларов за квадратный метр в большом количестве. Думаю, к осени у нас будет 10 заводов по производству таких домов. Это самое большое количество по всей стране. И два модульных завода, где дома строятся модулями и собираются быстро. На самом деле качество этих домов очень высокое, если не нарушать технологии. В таких домах сегодня весьма успешно живут и во многих странах Европы, и в Северной Америке …

– А вы сами в таком доме смогли бы жить?

– Конечно, смог бы. Сам купил в Янино, под Питером. Построил две гостиницы и нередко в них бываю. А под Москвой еще в 1999 году купил каменный дом, коробку, в нем и живу.
Весь наш поселок Благово выстроен на эксперименте. В том смысле, что дома предоставлены по льготным ценам. Это не чистый эксперимент, дома довольно большие – по 250–300 метров. Естественно, мы не можем выдать на рынок дома в два раза дешевле, чем среднерыночная цена по области. Их купят и перепродадут. Поэтому я дома распределил, там живут наши товарищи. Не буду же я над товарищами эксперименты ставить. Сам же я, когда езжу на рыбалку, тоже в таких домах живу.

– Вы сказали «среднерыночная цена». Вы считаете ее действительно рыночной? А если нет, то какая сегодня рыночная цена по Москве?

– У нас нет никакого рынка на жилье. С точки зрения покупательной способности российских граждан рынок сосредоточен среди примерно 5–7% населения. Цены поднялись процентов на 120–150, ипотека подорожала и стала еще менее доступной. Конечно, рост наших доходов никак не может успеть за этими феноменальными «достижениями». Поэтому, какой у нас рынок? Никакого. Вот я и пытаюсь эти доступные индивидуальные дома предложить другим 50% населения. У нас есть хорошая ипотечная компания, но ипотекой заниматься не выгодно. Все равно развиваем. А домов скоро будем строить где-нибудь тысяч пять в год. Это очень много по российским понятиям, потому что отрасли как таковой нет.
Но есть одна небольшая проблема. Земля в нашей стране сегодня стоит в среднем намного выше, чем в любой другой точке земного шара. У НРК есть бизнес в 25 странах. Все наши дома, гостиницы, заводы я дублирую в странах, которые выбираю по принципу сравнения условий ведения хозяйства. Все это сделано в Италии, Франции, Англии, Германии, США и т.д… А наша бюрократия рассматривает российскую землю как свой собственный актив. Они уверены, что земля будет везде стоить, как на Рублевке. Почему они так думают, не знаю. Хоть демонтируй завод и увози его в Европу!
Все, что Медведев пытается сделать с фондом жилищного строительства, – правильно, но пока не более чем добрые намерения. Пожелаем ему успеха: следует отобрать землю у всяких злых, нехороших министерств и прочих госконтор и отдавать ее праведникам, способным строить по 1 млн. домов в год по доступным ценам. Еще неплохо бы с сетями разобраться, потому что вторая проблема, убивающая доступность сети, – это монополия. Я не знаю, чем закончилась реформа РАО ЕЭС, но проблема в том, что стоимость любого дома увеличивается вдвое за счет 10 соток и еще примерно вдвое за счет подключения к сетям: канализация, вода, тепло и электроэнергия. Весь мир давно работает на автономных системах. Европа очень быстро переходит к возобновляемым источникам, геотермальным системам, пелетам, солнечным батареям, индивидуально по домам. Мы закупили все пробные партии всех установок. И теперь продемонстрируем в деревне Поповка в Тульской области. Своего рода полигон, где чиновники нам не очень мешают, иногда как могут – помогают. Поэтому и строим там, и школы ремонтируем. Дороги только не трогаем, потому что не разрешают. Хотя дороги там такие, что страшно. Вообще, меня больше всего поражает, что мы хотим возводить олимпийские объекты в Сочи или застраивать остров Русский на Тихом океане, нанотехнологии развивать, инновации, то есть у нас все путем, только мы дороги не научились строить. Не могу понять такого странного парадокса.

– То есть вам не дают их построить даже на свои деньги?

– Я на свои деньги вообще-то уже год как предлагаю заняться пробками в Москве. Официально направил городским властям предложение о создании частно-государственного партнерства: я вношу деньги, а мне дают права. Причем я хочу заниматься только понятными всем вещами. Например, обустройством стоянок и парковок, там где они сегодня как бы есть, но существуют стихийно и бесхозно. Созданием нормальной светофорной службы, изменением дорожной разметки и дорожной рекламы и т.д. и т.п. То есть простыми на первый взгляд вещами, от которых зависит очень многое в организации движения. Но мне московские власти отказали, а федеральные мое письмо где-то потеряли и отмолчались.

– Вы все время критикуете столичные власти за неспособность решить проблему пробок, но какие реальные методы решения предлагаете лично вы?

– Есть сотни решений, сведенные в систему. Например, система парковок, которая охватывает весь город, и это не сложно сделать. За полгода можно добиться результата. Я всегда считал, что у нас в Москве 320–350 машин на тысячу жителей, а к концу года будет 500 и тогда наступит хана! А недавно узнал, что пока в городе – всего 200. Но в Нью-Йорке 900 машин на тысячу горожан, в Лондоне – 800. И там нормально можно везде проехать. Я бываю в Нью-Йорке, в Лондон летаю раз в две недели. Вижу, как у них все организовано и как у нас. Понятно, что и общественный транспорт у нас в тяжелейшем положении.

– Но вам же предлагали занять пост начальника Департамента стратегического развития дорожных магистралей?

– Это юмор у них там такой. Они, говорят, где-то в бане пили и решили: надо Лебедева приколоть. Предложить ему департамент без полномочий, без средств, без ничего.

– Но столичные чиновники утверждают, что вы сами отказались наотрез.

– Да они много чего про меня говорят, периодически фильмы про меня показывают – «Необычайные приключения Шурика» или «Грязные игры капиталиста-идеалиста». Каждый раз – в прайм-тайм на своем канале.
Да, я потребовал машину со спецсигналом, как положено, коммутатор, первую-вторую вертушку, кабинет рядом с Лужковым. Без этого ведь у них нельзя. Шутка. Если серьезно, то первым делом предложил запретить все эти бессмысленные стройки. Написал, вот, представьте, мэр Лондона с женой приезжает на Трафальгарскую площадь и говорит: «Слушай, какой-то мужик одноглазый стоит на столбе, давай здесь построим нормальный шопинг-молл. Но без парковок, парковки пока не надо». Вот что англичане сделают с таким мэром? Обо всем этом и написал. Они почитали и дали своим газетам и телевидению задачу меня, как теперь говорят, «мочить». Правда, это немного смешно выглядит.

– Поэтому вы не открываете и своего бизнеса в Москве?

– Обычно в Москве, что не предложишь: нельзя, нельзя, нельзя. Ресторан открыть дороже, чем в Лондоне! Открыл в Лондоне японский ресторан в центре города, у нас же здесь это будет дороже в два раза. И никто тебе не даст помещение, я ж не Аркадий Новиков. Так что даже такие небольшие вещи и то сравниваю. Как у нас и как там, у них, у мировой закулисы.

– Ну хорошо, если у вас все так успешно получилось в Европе, зачем тратить усилия, деньги, нервы на эксперименты здесь? В том числе и со СМИ?

– Но я все-таки здесь родился и живу. Если хотите – из такого не превратно понимаемого патриотизма. На самом деле потенциально российский рынок имеет серьезный апсайд. Но этот апсайд компенсируется так называемой административной рентой, куда входит коррупция, мздоимство и просто разные безобразия. Ты даже не поймешь, почему это тебе не разрешают. Почему не разрешают достроить корпуса института детской онкологии на Каширке? Почему мне в Питере разрешили построить 12-этажное здание, самый большой детский онкологический центр в стране? Потом государство собралось и дали оборудование. И Валентина Ивановна Матвиенко со слезами на глазах открывала. А здесь, в Москве, восемь лет уже стоят недостроенные здания, я пишу письма, приходят какие-то дурацкие ответы от федералов, то один министр сменится, то другой. Последнее: «Да, поддерживаем». Что значит поддерживаем? Значит, у вас должно быть разрешение, вся процедура документов, и я начинаю платить деньги за расконсервацию и восстановление корпусов. Не могу понять! Эти здания разрушаются, а мы в результате платим деньги, чтобы родители этих детей жили в общежитии. Это нонсенс. Один звонок любому начальнику и поехали строить, мы заплатили за монтажно-строительные работы, а бюджет купит оборудование. Как в Питере. Вопрос-то общий, почему только один онкоцентр построен для детей, больных лейкозом, увеличивший количество операций в разы по стране? Почему у нас диагностики нет в стране стандартизированной? Если ты получаешь диагноз в Чите и приезжаешь в Москву, то снова будешь тут две недели ходить. Мало того, тебе еще неправильный диагноз поставят. В этом проблема. На самом деле сделай 20–30 универсальных диагностических центров, чей диагноз принимается по всей стране.
Проблем много. Нам, например, некуда поставить памятник жертвам политических репрессий работы Эрнста Неизвестного, надеюсь, он будет готов года через два. Скульптор спрашивает – а где мы его поставим? Что я могу ответить? Не знаю. Горбачев написал письмо руководству страны с идеей освободить Бутырский тюремный замок архитектора Михаила Казакова и сделать там выставку, мемориал, экспозицию. Кстати, там есть музей-камера Пугачева. Там вообще есть, что посмотреть, там Лев Толстой писал «Воскресение». Был там недавно на экскурсии.

– В воспитательных целях?

– В том числе посмотреть на условия содержания – ведь у нас десятки тысяч сидят в СИЗО – ни за что. Сторчак, например.

– Вы ведь его поддерживаете?

– Переписываюсь в «Живом Журнале». Все читают, и следственная бригада, даже и руководство страны. Всем стало интересно, неужели у Сторчака есть в СИЗО Интернет? На самом деле я ему отправляю письма, а он мне недели через 3–4 отвечает. Вывешиваю его ответы в Сети. Прошу депутатов дать личные поручительства.

– У вас очень интересная форма взаимоотношений с журналистами «Новой газеты». Вы, например, публикуете открытые письма коллективу в своем же издании. Это такой стиль?

– Я не вмешиваюсь в редакционную политику, это неправильно. Пишу такие письма, когда мне что-то хочется сказать, или когда с газетой не согласен. Они могут не печатать мои письма, пару раз говорили, что письмо слабое. Журналисты знают, мое влияние равно нулю, что и правильно. Другое дело – это не мешает мне иметь свою точку зрения по поводу того, что если вы беретесь за что-то серьезное, заводите проверенные источники и «ковыряйте» это гораздо глубже. У нас нет парламента, у нас нет партий, нет выборов. Конечно, у нас недостаточно независимых СМИ, государство имеет здесь огромное влияние. Вы хотите заполнять эту нишу? Так заполняйте качественно! Я не работаю в газете. Но стараюсь помогать развитию информационных проектов – для этого возглавил холдинг «Новые медиа». Это теперь мое основное место работы.

– А они могут, например, опубликовать открытое письмо к вам на страницах, скажем, нашей газеты?

– Конечно. Не забывайте, что 51% акций издания сегодня у коллектива, мы специально с Горбачевым взяли себе 49%, подчеркнув, что мы газету дотируем, поддерживаем, но не вмешиваемся. Она, к сожалению, рентабельной быть не может, на 80% дотируется. «Московский корреспондент» вообще дотировался на 100%. Кому-то нравится моя форма взаимоотношений с «родственными» СМИ, кому-то – не очень.

– То есть такой вариант, как заработать денег с помощью газеты, вами не рассматривается?

– Мы же опытные люди и бизнес неплохо понимаем. Конечно, хотелось бы когда-нибудь получить достаточное количество рекламы и подписки. Но скорее вопрос самоокупаемости можно решать внутри холдинга. Мы купили две частоты FM, у нас есть проекты по Интернету, дестрибуция.

– А на телевидение выйти?

– Кто мне разрешил выйти на телевидение? Это решается в известном кабинете. Конечно, есть кое-какие ниши, в которых можно появляться. Есть Интернет, кабель. Впрочем, есть и околотелевизионные проекты – у нас же «new media». Года три назад мы на юге Тульской области в деревне Поповка создали самое большое картофельное хозяйство в стране. Активно развиваем зерноводство. Столкнулись с тем, что местный социум просто развален. Количество жителей сократилось в шесть раз с 1914 года. Школы и детсады не ремонтировались с начала 1970-х годов. В общем, возникла идея. Мы когда-то сделали телевизионное реалити-шоу «Шанс». Это был не «Дом-2», а попытка провести исследование. Молодым людям, которые готовы что-то сделать в малом бизнесе, выделяли деньги из собственного кармана. И мы показали шоу на ТНТ, заплатив за это, потому что федеральные каналы не взяли. Сейчас мы хотим делать документальное кино, со сценариями, с хорошими документалистами, редактурой. Вещать нам придется пока в Интернете. Выглядеть это будет следующим образом. Можешь просто зарегистрироваться, как читатель в «Живом Журнале», можешь давать советы, получать за это деньги, можешь претендовать на акции. Договорились со звездами, которые запишутся в качестве виртуальных читателей, уровня Тони Блэра, Джонни Деппа, Элтона Джона. Объявим день малого бизнеса, пойдем регистрироваться в деревне. У Би-би-си есть проект с Бобом Гелдофом – 900 маленьких документальных фильмов о человечестве, развенчивание разных мифов. Предлагаю приехать в Поповку с первым фильмом, развенчаем какой-нибудь миф. Да, Поповка – территория, свободная от спецсигналов на машинах российских чиновников. Они не приветствуются.

– То есть у вас есть возможность доказать, что план Путина – это не миф.

– Конечно. Там как сказано: сделать страну самой привлекательной для жизни в мире к 2020 году и чтобы все были средним классом. Ну а мы уже к 2012-му этого результата в Поповке достигнем. Досрочно и вполне реально. Хочу премию. А то меня выкинули из списков любых приемов в Кремле…

– На уровне Поповки особых усилий не требуется, не тот масштаб. А вот на уровне всей страны такие планы реализовать – тут сильно постараться надо.

– Я с вами согласен, в масштабах страны – трудно. Но нам и сейчас нелегко. Мы купили 25 тысяч гектаров, из которых нам за полтора года оформили только 15%. Но мы не стали ждать, понастроили объектов, технику импортную привезли со специалистами, немецкую и американскую. Работаем, хотя с оформлением земли огромные проблемы. Федеральная регистрационная служба вместе с местными властями никуда не торопится. Причем у нас там нет никакого конфликта, у нас обычная ситуация, обыденная для всей страны. Покупаешь у крестьян землю, создаешь социум, ты им помогаешь, они тебе доверяют, они не возражают, но оформление… И еще есть в законе интересная штука: приоритет региональных властей на землю. Прежде чем крестьянин пай продает, он обязан предложить его местному губернатору. Губернаторы сейчас повадились сгребать землю в какие-то собственные фонды, ставить туда какого-нибудь родственника и потом договариваться уже. Мы принципиально ни с кем не договариваемся.

– Цены на землю сейчас приличные…

– У нас уже цены на все во много раз выше, чем за рубежом. Не только на землю, но и на недвижимость, на тарифы на транспорт и т.д. Ну вот я сейчас покупал билет Новосибирск – Москва, это мне обошлось в 24 тысячи. Больше тысячи долларов экономический класс! Кто может позволить себе? Никто.

– Вы не собираетесь опять заняться политической деятельностью?

– Да какая политическая деятельность... Вот с президентом Горбачевым обсуждаем судьбу социал-демократии, но больше, чем движение, нам вряд ли разрешат. А движение не имеет права участвовать в выборах. Какие еще формы есть? Ну в «Живом Журнале» высказываться.

– В Мосгордуму можно избираться.

– А на платформе какой партии мне туда идти? Я же беспартийный – стыдно вступать в существующие партии.

– То есть, судя по всему, особых позитивных перемен вы пока не ожидаете ни в политике, ни в экономике?

– Мне Эрнст Неизвестный как-то рассказывал, как он в интервью одной иностранной газете в 60-х годах прошлого века отвечал на вопрос о перспективах советской власти. Его спросили: «Может ли советский строй измениться?» Он сказал: «Конечно, это невозможно. Но изменения неизбежны».
Вот и у нас – не может не быть изменений. Поэтому будем надеяться.