Печальный рекорд государственной «щедрости»

Выпускник техникума и единственный ребенок в семье, девятнадцатилетний Дмитрий Шаврин ушел в армию 15 декабря 1998 года. В сентябре 1999 года он оказался в Чечне. Действовавший на тот момент указ президента позволял направлять в зону боевых действий только солдат-добровольцев, прослуживших не менее года. Дмитрий к сентябрю 1999 года прослужил девять месяцев и ехать в Чечню, по словам сослуживцев, не хотел.

9 января 2000 года колонна российских войск попала в засаду и была уничтожена. За рулем одного из «КамАЗов» находился Дмитрий Шаврин. По закону командование части обязано известить родителей солдата о гибели сына в тот же день. Родители Дмитрия узнали о том, что их сын «пропал без вести и, скорее всего, погиб», в конце марта 2000 года из письма его сослуживца. Командование воинской части не только хранило молчание, но и отказалось выплатить «боевые» за последний месяц службы и жизни Дмитрия.

В поисках сына родители побывали в расположении его части в Чечне, обращались в Комиссию по военнопленным, интернированным и пропавшим без вести. Писали главкому внутренних войск МВД, обзванивали военные госпитали, наконец, поехали на опознание в 124-ю лабораторию в Ростове-на-Дону. И именно там через четыре месяца тщетных поисков нашли тело погибшего сына. Нашли сами, его бывшие командиры в поисках не участвовали.

Суд признал преступным бездействие командования воинской части и обязал МВД выплатить родителям погибшего солдата 500 тысяч рублей в качестве компенсации морального вреда и 56 тысяч как пособие на погребение и «боевые» Дмитрия за последний месяц службы. Это самая большая сумма, которую удавалось когда-либо взыскать юристам фонда «Право Матери» в пользу родителей погибших солдат.