Елена МИЗУЛИНА

Второй год длится национальный проект «Мониторинг введения в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Работа проделана огромная – 20 конференций, монографии, статьи, публицистические передачи, интернет-конференции и многое другое. К числу «другого» относится и визит рабочей группы «Мониторинга» в США в рамках проекта взаимодействия с Министерством юстиции.

Находясь в Штатах, понимаешь, что новая парадигма права Америки – это ценность и цена жизни, умноженная на безопасность. Такое впечатление, что все дискуссии завершились и вся правоохранительная машина, все политики и все граждане работают на одну цель. Со времен президентства Клинтона я долгое время не могла понять, как и почему американцам удалось резко снизить уровень преступности. Теперь многое, во всяком случае для меня лично, прояснилось.

Во-первых, суд и судья как Честь Нации абсолютно самостоятельны в своих решениях. Никому в голову не придет комментировать и вмешиваться в дела судейские. Это не принято, как не принято есть грязными руками или пить пиво на улицах Нью-Йорка. Этого делать нельзя, и все про это знают.

Во-вторых, здания судов строятся по проектам лучших архитекторов, все самое современное техническое оборудование устанавливается там. Решения суда изготавливаются на глазах, и при этом все стороны, как правило, уже с этим решением согласны – и прокуроры, и адвокаты, и потерпевшие, и истцы и ответчики. В американском суде достигают согласия, а не борются.

Но при этом судейская независимость и мудрость длительным образом подготавливаются, взвешиваются и рассчитываются. Оказывается, что кроме кодексов или того, что у нас принято называть законами, в Штатах есть единая система или точнее шкала назначения наказания. Шкала просчитывается в баллах, а сами баллы как количественные единицы строятся на качественных параметрах факта и события преступления, личности подсудимого, его прошлого, материального состояния, степени угрозы общественной среде и много другого. Каждая статья уголовного кодекса имеет свой социальный индикатор, что создает общую тенденцию хотя и индивидуального, но в конечном счете государственного наказания от имени нации. Поэтому за однотипное убийство или ограбление не может быть разного наказания. Страна живет по единым критериям справедливости.

Вообще Америка – это воплощенное количество. Институт правосудия Министерства юстиции получает ежедневно данные о состоянии преступности из 50 тыс. источников, из 3 тыс. графств, 83 тыс. городов и населенных пунктов, 18 тыс. полицейских отделений, 3 тыс. следственных изоляторов. Но это не главное. Главное то, что официальная статистика так и считается официальной, а не реальной. Для того чтобы знать реальное положение дел, тот же институт из года в год, из десятилетия в десятилетие проводит регулярный опрос населения о реальных событиях и фактах преступлений. Эта информация служит реальным общественным индикатором положения дел с преступностью в стране. На ее основе вырабатываются все стратегические ходы американской юстиции – новые исследования, финансирование проектов безопасности, меры предотвращения транснациональной преступности и многое другое. Становится понятно, почему анкета стоимостью 100 долларов, по сути, дает возможность выделять 38 тыс. долларов в год на содержание одного заключенного в местах лишения свободы.

Эти «места» находятся даже в центре Нью-Йорка, а рядом играют дети, которые никогда не узнают, что стена соседнего дома – это тюрьма. Такова цена безопасности сегодняшней Америки, и создается впечатление, что общество это понимает. Конечно, все это страшно дорого, но в конечном счете значительно эффективней, нежели делать вид, что «преступников становится меньше». Вернувшись домой, понимаешь, что про состояние «нашей» преступности в полном объеме не знает никто. Нет таких исследований и данных, нет единого государственного плана правосудности в России, нет единой системы назначения наказаний. Есть данные МВД, ФСБ, прокуратуры, Верховного суда, Министерства юстиции, губернаторов, президентов, писателей, журналистов, просто юристов и просто граждан.

Но кто с этим работает? Кто берется сказать, что все это про нас, грешных, реально ощущающих на себе давление несправедливости, противоправности и преступности?